Готовый перевод The gods are bastards / Боги - ублюдки: Глава 11.

"Черноволосая эльфийка?"

Триссини изучала ожерелье, лежащее у нее на ладони; опознать его было нетрудно, и не только потому, что символ орла Авеи был вездесущей частью ее жизни с самого рождения. Она отчетливо помнила назойливую эльфийку, которая пыталась всучить ей этот предмет, как только она вышла из вагона в Последнюю Скалу.

"Да", - сказала Тил, шагая рядом с ней. Она сунула руки в карманы пальто сразу после того, как отдала Триссини ожерелье, как будто была рада избавиться от него и боялась, что его вернут. "Она работает официанткой в салуне в городе, говорит, что подрабатывает чародейкой. Я забыла имя... это было одно из тех многосложных эльфийских имён".

"Принципия", - ответила Шайн по другую сторону от Тил. "И я полагаю, что на самом деле это древний Танглиш. Он не принадлежит ни к одной из ветвей эльфийского языка, с которой я знакома".

" Извини", - вздрогнув, сказала Тил. Шайн легонько коснулась ее плеча, получив в ответ улыбку.

"Я помню ее". Триссини аккуратно убрала ожерелье в одну из поясных сумок. Она убрала его куда-то, как только вернулись в башню; она не носила украшений. "Она пыталась подарить мне это, когда я только приехала в город. Волосы у неё такие своеобразные".

Шайн и Тил обменялись взглядами. "Правда?" - спросила бард. "Потому что она, похоже, не запомнила твое имя".

"Она достаточно хорошо знала мое имя, когда мы встретились лично", - медленно сказала Триссини.

"Небольшой обман, - сказала Шайн, - просто попытка преуменьшить степень ее интереса к тебе, чтобы не вызывать нашего беспокойства. Человек с честными побуждениями не нуждается в подобных уловках. Было бы разумно, если бы этот предмет осмотрел кто-нибудь из знатоков чародейства".

"Думаю, ты права". Ожерелье вдруг стало казаться более тяжелым на ее поясе. "Спасибо, Тил, Шайн".

"Я бы рассказала об этом вчера вечером, но мы вернулись поздно. Твоя дверь была закрыта".

"Не беспокойтесь, это явно не было срочным". Триссини улыбнулась ей и вернулась к наблюдению за дорогой, обдумывая в уме вопрос о Принципии и ожерелье.

Первокурсники нестройной вереницей шли на утреннее занятие во вторник. Тобиас шел сзади, достаточно близко, чтобы слышать их разговор, но он никак не прокомментировал его; Триссини удержалась от желания обернуться и посмотреть, сможет ли она что-нибудь прочесть по его выражению лица. Впереди них Габриэль прогуливался между Рудой и Джунипер, непринужденно флиртуя с обеими. Триссини не была достаточно подкована в таких вопросах, но даже она могла понять, что Руда подначивает его ради собственного развлечения. Эту девушку становилось все труднее полюбить. Джунипер... было трудно понять. Ей явно нравилось внимание, но в разное время она демонстрировала поразительную проницательность в отношении того, о чем думают люди, и полное забвение того, что другим казалось очевидным. Было неясно, удастся ли Гейбу найти с ней общий язык. Фросс возбужденно порхала вокруг, то устремляясь вперед, то возвращаясь, чтобы присоединиться к ним, нетерпеливо покачиваясь в такт их медленному двуногому шагу. Похоже, она никогда не переставала говорить, хотя нить ее речи часто становилась неслышной, поскольку она уходила за пределы досягаемости.

Рональд Холл находился на второй по высоте террасе, прямо над библиотекой. По какой-то причине это было строение, построенное по образцу средневековой казармы, с каждой из четырех приземистых башен, стоявших на каждом углу, развевалось знамя университета. Триссини почувствовала смешанное чувство комфорта и тоски по дому, когда они подошли к зданию; явно милитаристский стиль напоминал о том, откуда она родом, хотя почему здание алхимических наук было построено в таком стиле, она не представляла. Зная то, что она знала о профессоре Телльвирн, она была готова поверить, что многие вещи в этом кампусе не имеют никакого смысла.

Она с нетерпением ждала этого занятия. Имени профессора не было в расписании, но если Рэйф за что-то ему мстит, значит, у него есть хоть какая-то положительная сторона.

Гейб бросился вперед, чтобы открыть дверь и придержать ее для девушек, величественно кланяясь каждой, когда они проходили мимо, и получая смесь флирта и вежливых ответов; Тил взъерошила ему волосы, а Триссини сверкнула на него глазами. Он подмигнул в ответ, и Тоби пришлось предотвратить вероятную конфронтацию, мягко подтолкнув ее в здание.

Фойе Рональда выглядело соответствующим внешнему виду здания и совершенно не походило на другие интерьеры, которые они видели в кампусе: деревянные полы, выщербленные, каменные стены, украшенные оружием и щитами, - все это явно побывало на боевом посту. Прямо напротив входа находилась главная аудитория; записка возле дверей сообщала им, что именно здесь будет проходить занятие для первокурсников "Введение в алхимию". Они прошли в том же порядке, в каком вошли, только Габриэль на этот раз шел сзади, но в дверях быстро образовалось узкое место.

Джунипер и Фросс проскочили внутрь, не заметив ничего страшного, но Руда остановилась в дверях, застыв на месте; Триссини сделала то же самое рядом с ней.

"Какие-то проблемы?" спросила наконец Тил. Без слов они расступились, пропуская остальных.

Эта комната выглядела более академично по дизайну и была неуместна в грубом интерьере Рональд Холла. Как и в классе истории Телльвирн, ряды парт спускались к помосту на нижнем уровне напротив их входа, куда вели двери с обеих сторон. Здесь и по краям аудитории была разбросана различная алхимическая атрибутика, но никто не удостоил ее более чем беглым взглядом. Все смотрели на фреску. Она занимала всю огромную стену за помостом.

После почти полной минуты молчаливого созерцания Тил наконец проговорила. "Все ли остальные видят то же, что и я?"

Шайн грациозно спустилась по ступенькам, чтобы рассмотреть огромную фреску вблизи. "Похоже, на ней изображен профессор Раф. Она медленно наклонила голову. "...без рубашки, играющий на лютне и лягающий взбесившегося дракона между ног. В обрамлении молний. Это очень хорошая работа; мазки кисти изысканно точны".

"Я думала, драконы крупнее, чем этот", - слабо сказала Тил.

"Кроме того, - добавила Шайн с тем же невозмутимым спокойствием, - они не держут свои гениталии в том же месте, что и двуногие. Я подозреваю, что здесь изображена полностью вымышленная сцена".

Габриэль фыркнул. " Думаешь?"

"Я думал, профессор Раф ненавидит парня, который ведет этот курс", - сказала Руда, лениво потягивая из бутылки водку.

"Может быть, он пробрался сюда, чтобы разыграть класс", - сказал Тоби.

"Это потребовало бы огромных усилий", - ответила Шайн, возвращаясь к группе. "Как я уже сказала, хотя тема банальна, а композиция не вдохновляет, фреска является шедевром с точки зрения мастерства. Это потребовало бы много времени и усилий..."

Ее прервала одна из нижних дверей, распахнувшаяся с такой силой, что отскочила от противоположной стены, разбив вставную стеклянную панель. На помост ворвался сам профессор Раф, мелодраматично вскидывая руку.

" УЗРИТЕ!"

" Да вы, наверное, издеваетесь надо мной", - сказал Габриэль.

 Раф повернулся, чтобы посмотреть на ущерб, причиненный его входом.

"О... чертовщина. Это уже третья дверь в этом году. Арахна опять собирается сбросить меня с астрономической башни... Ну, что ж". Пожав плечами, он вскинул голову, отчего его золотые волосы разлетелись в стороны, и направился к центру помоста. "Этого следовало ожидать. Ни одно здание не способно выдержать мою славу!". Провозгласив это, он бросил охапку книг на пюпитр и оскалился в маниакальной ухмылке.

" Дружище, - сказал Гейб, - ты что, на грибах?"

"Несомненно, - сказал Раф, - вам, утята, интересно узнать о вчерашней встрече в оранжерее. У меня есть все основания полагать, что этот мерзкий олух профессор Рэйф вбил вам в голову клевету и ложь о моей пригодности занимать этот пост. Я думаю, дети мои, вы поймете, что именно он, а не я, чья некомпетентность и моральная непригодность приведут к его изгнанию из этого прекрасного высшего учебного заведения. Это лишь вопрос времени".

"Да что с вами такое?" запротестовала Руда.

" Выкладывай все как есть, Пунаджи!" - прокричал он, подняв в воздух кулак. "Десять дополнительных баллов! В любом случае, все очень просто. Академическое соперничество - это часть преподавательского опыта в любом хорошем университете. Вас не могут воспринимать всерьез в гостиной факультета, если кто-то еще там не ненавидит вас и проводит свободное время, замышляя против вас. Но горе мне, ибо нет никого, кто осмелился бы выступить против великолепия профессора Рэйфа!". Он бесстрастно пожал плечами и начал листать один из учебников, которые он положил на пюпитр. "Но не беспокойтесь за меня, дети! Ибо такова моя разносторонность и энергичность, что я, помимо преподавания множества дисциплин, способен выступать в роли своего величайшего соперника! Таким образом, вскоре вы увидите неизбежный триумф славного профессора Рафа над гнусным и трусливым профессором Рафом!"

"Я повторю это еще раз, - повторил Руда, - что, блядь, с тобой не так?!"

"Ладно, хватит паясничать, дети. Занимайте места; мы здесь, чтобы учиться. Все, кто хочет меня послушать, как я поэтично рассказываю о том, какой я классный, мои рабочие часы вывешены на видном месте. Итак, - продолжил он, когда все расселись по стульям, продолжая пристально смотреть на него, - на этом уроке мы будем изучать искусство алхимии, чудесное волшебство, благодаря которому самые простые вещества превращаются в самые волшебные смеси! Алхимия обладает практическим потенциалом, соперничающим с обычной магией, но она гораздо более логично организована и имеет несколько меньший шанс случайно уничтожить мир или телепортировать вас на Луну.

"Мы будем придерживаться агрессивной учебной программы! К концу четверти я ожидаю, что вы сможете отравить каждого из своих одноклассников, а также предотвратить, чтобы ваши одноклассники сделали то же самое с вами. Кстати, раз уж мы заговорили об этом... никаких спойлеров, но..." Он наклонился вперед над пюпитром, безумно ухмыляясь. "Угадайте, каков ваш полуфинал!"

Триссини подавила стон; остальные одноклассники сидели в ошеломленном молчании. Она действительно начинала ненавидеть это место.

Через полтора часа они все еще были ошеломлены и спокойны. Перед Рональд-холлом находился небольшой приятный садик - круглый участок с высокой травой и полевыми цветами, словно поднятый прямо из Золотого моря, окольцованный круговой дорожкой, от которой ответвлялись другие тропинки в другие части кампуса. По периметру стояло несколько скамеек.

Восемь первокурсников остановились из-за нехватки сил и застыли на месте, как только оказались на безопасном удалении от Холла. Даже Фросс показалась подавленной, порхая вокруг головы Джунипер. Тил плюхнулась на спину на одну из скамеек и прикрыла глаза рукой.

"Как твой желудок?" заботливо спросила Шайн, усевшись рядом с ее головой на самом краю скамьи.

"Лучше", - хмыкнула юная бард. "Скоро будет в порядке. Надеюсь".

Руда бросила попытки поправить шляпу и с рычанием швырнула ее в траву. Ее волосы все еще были ярко-синими, но, по словам Рафа, цвет начал ослабевать, корни уже вернулись к своему обычному блестящему черному цвету. "Ладно, вчера я хотя бы наполовину шутила. Но если серьезно, то сейчас. Они действительно пытаются нас убить?"

"По моей версии, это все какая-то проверка", - сказал Тоби, почесывая свою огромную бороду. По словам Рафа, она должна была отпасть за ночь. "Это согласуется с тем, что мы видели до сих пор, и с тем, что я знаю о профессоре Телльвирн из... других источников. Я не думаю, что Университет Незримых - это такое место, где вас легко введут в курс дела. Надеюсь, все успокоится, когда мы докажем, что можем справиться с давлением".

"Ты подразумеваешь, что мы докажем, что справимся с давлением", - ворчал Габриэль, опустившись на другую скамью и прижимая к себе обожженную руку.

"Это та самая, которой Эззаниэль заставил тебя ударить по дереву?" - спросила Джунипер, присев рядом с ним.

Он хмыкнул. "Да, примерно так. В следующий раз, когда профессор прикажет мне сделать что-то дебильное, кто-нибудь, пожалуйста, напомните мне, чтобы я притворился левшой".

Триссини медленно села с другой стороны от него, нахмурившись в задумчивости. Занятие прошло в вихре "демонстраций", большинство из которых были интересными, а некоторые даже забавными, но Раф определенно не был с ними так уж прост. Только она и две фейри были лишены затянувшихся побочных эффектов; они, похоже, от природы были невосприимчивы к алхимии, и она категорически отказалась участвовать, дойдя до того, что потянулась за своим клинком после того, как Габриэль испытал " Жжение в бутылке", чтобы продемонстрировать свойства искусственных ран. Раф поставил ей двойку за активность, а затем наградил ее достаточным количеством дополнительных баллов за неповиновение, и теперь она (как он не замедлил сообщить всем) задает кривую для класса.

"Это слишком... хаотично", - сказала она. " Злоупотребление с целью - это издевательство. Раф - сумасшедший, да и сама Телльвирн не выглядит слишком стабильной. Возможно, все это какой-то больной тест, но даже если так, я думаю, что это просто потому, что в психушке правят заключенные".

"Я - и не могу поверить, что говорю это - согласна со Стабби в этом вопросе", - сказала Руда.

"Спасибо", - кисло сказала Триссини.

" Прикрываю тебя, детка".

"Держитесь за свои штанишки, ребятки, наш день скоро станет еще лучше", - сказал Габриэль. Все посмотрели на него, затем проследили за его взглядом.

Дроу с выкрашенным ирокезом шла к ним по тропинке. За ней шел Чейз, светловолосый человеческий юноша, которого они встретили накануне, нес стопку книг - вероятно, в том числе и ее стопку. Казалось, он пытался вовлечь свою спутницу в беседу, но Натчуа была сосредоточена на первокурсниках с выражением ликующего намерения.

Шайн плавно поднялась, проскользнула вперед и заняла место в центре их группы; чтобы добраться до нее, дроу пришлось бы встать между Тоби и Фросс. Действительно, Натчуа, видимо, нацелилась именно на нее, но не стала окружать себя. Чейз замолчал, едва они приблизились, и теперь наблюдал за всеми с выражением человека, купившего билет на боксерский матч.

"Можно не надо, пожалуйста?" - сказал Тоби. "У нас только что был весьма..."

"Да, держу пари, что у вас было весьма", - ухмыльнулась Натчуа. "Первый класс с Рафом, да?"

"Второй", - сказал он.

"А, значит, вы узнали о его множественной академической личности". Она усмехнулась, и он слегка расслабился. Ее манера держаться все еще была агрессивной, но то, что она не перешла сразу к угрозам и оскорблениям, было положительным знаком.

"Он действительно такой сумасшедший, как ведет себя?"

" Детка, никто не является таким сумасшедшим, как Адместус Раф. Никто, кроме тех, кто может надеть собственные штаны и не пускает слюни, когда не спит. Но он определенно не совсем такой. Моя теория в том, что он по какой-то причине пытался играть роль сумасшедшего и где-то потерял себя в этой роли."

"А моя теория в том, что Телльвирн регулярно пытает его", - подхватил Чейз. "Плети, цепи, капающая вода... Вообще-то, у нее, наверное, все устроено получше. Интересно, она принимает заказы...?"

"Вы, птенцы, едва увидели верхушку айсберга", - с видимым удовольствием произнесла Натчуа, ухмыляясь им всем так, что удивительно напоминала саму Телльвирн. "Все еще чувствуете себя хорошо, когда приходите в великий и славный Университет Незримых?"

"Есть какая-то причина, по которой ты должна быть такой сучкой?" - спросил Габриэль. "У тебя какое-то заболевание или что-то в этом роде?"

Она на самом деле громко рассмеялась над ним. " Мальчик, если хоть что-то из того, что я сказала, тебя задело, ты здесь и недели не протянешь. Одни только профессора съедят тебя заживо. Особенно тебя". Она обратила свой волчий оскал прямо на Шайн. "Ты уже тоскуешь по своему шикарному поместью и армии слуг?"

"Обычно я не берусь исправлять манеры любого человека на людях, - спокойно ответила Шайн, - но ваше отсутствие приличий плохо отражается на всех нас".

"О, это просто бесценно. Приличия, говорит она". Она шагнула вперед; Тоби подошел ближе, но Натчуа не приблизилась к Шайн на расстояние вытянутой руки, хотя и понизила голос до насмешливого шипения. "Может, богатенький нарисийский ребенок и может позволить себе заботиться о приличиях, но тебя там больше нет. Поверхность - это как Глубокая Тьма, малышка. Ешь или будешь съеден". Она фыркнула и отвернулась. "Мы можем обсудить это подробнее, если ты когда-нибудь решишь сама "исправить" мои манеры. Как будто у тебя хватит духу".

" Я уже позаботилась об этом, - ровно ответила Шайн. "Я сообщила твоей матери".

Раздался резкий вдох, а затем наступила полная тишина. Натчуа застыла; Чейз выглядел так, словно все его подарки на день рождения пришли раньше времени.

Немногие на поверхности понимали культуру нарисийцев в деталях, но было общеизвестно, что у дроу в целом матриархат. Отсюда несложно было сделать вывод, что использование слова на букву "М" - это первый шаг к драке.

"Что, - тихо сказала Натчуа, - ты сказала о моей матери?"

"Я связалась с ней", - ответила Шайн, затем наклонила голову. "Ты действительно не узнаешь меня?" Натчуа только взглянула на нее, раздувая ноздри, и издала тихий вздох сожаления. "Понимаю. В таком случае, я искренне сожалею о своих действиях. Я бы предпочла не вмешиваться в твои дела, но поскольку следующим логичным шагом в защите твоей шарады будет обращение к Тар'нарису и очернение моего имени, чтобы подорвать мой авторитет, я сочла необходимым немедленно сообщить о твоих действиях в твой Дом, просто из соображений самосохранения. Если я причинила тебе вред без причины, я приношу свои глубочайшие извинения". Она поклонилась в пояс, что было ошибкой: значит, она не смотрела, когда Натчуа испустила дикий крик и бросилась на нее.

Каким-то образом, мгновенно, Триссини оказалась между ними, поймала вес дроу на свой щит и отбросила ее назад, достаточно сильно, чтобы она упала на землю, отбросив при этом Чейза в сторону. Натчуа вскрикнула, сильно ударившись копчиком, и с чистой ненавистью посмотрела на паладина.

" Не стоит", - твердо сказала Триссини.

Упавшая дроу неуклюже поднялась на ноги, сжала кулаки и встала в боевую стойку.

"Не стоит!" Голос Триссини треснул как кнут; она схватилась за рукоять своего меча.

Натчуа испустила долгий шипящий вздох сквозь зубы, затем резко повернулась и бросилась прочь по тропинке. Очевидно, темные эльфы могли двигаться так же быстро, как их обитающие на поверхности сородичи; она скрылась из виду в два удара сердца.

"Оххх, блин", - сказал Чейз, проведя рукой по волосам. "Это нехорошо. Ты вынудила ее отступить уже дважды. Да еще и на людях! В следующий раз она попытается достать чью-нибудь яремную вену". Несмотря на зловещие слова, его лицо сияло от радости, как у ребенка в магазине игрушек.

"Как ты так быстро добралась туда?" спросил Габриэль. За несколько секунд до этого Триссини сидела рядом с ним на скамейке.

" Это то, что я умею делать", - ответила она, продолжая смотреть на тропинку, по которой исчезла Натчуа, закинув щит на спину.

"Дай-ка я проверю, правильно ли я все понял", - продолжал Чейз, все еще безумно ухмыляясь. "Ты хочешь сказать, что Натчуа, глубокая темная дроу снизу, принадлежит к той же эстетской, цивилизованной культуре, которая породила и тебя?"

"Она моя кузина", - ровно ответила Шайн. "Наши Дома были союзниками на протяжении многих поколений. Мы никогда не были близки, и встречались всего несколько раз, но я откровенно удивлена, что она не узнала меня".

"Ооо, но это просто слишком... Я даже не могу..." Чейз провел рукой по лицу, как бы пытаясь стереть ухмылку. Не получилось. "Весь этот спектакль, который она разыгрывает последний год... Боги верхом на велосипедах, у меня нет слов".

"Я не берусь судить о мотивах Натчуа, - сказала Шайн, в ее голосе появилась нотка резкости, - но друг поступил бы по-доброму и уважительно, оставив это дело в покое, пока ты не узнаешь о ее намерениях".

"О, конечно, конечно". Он нагнулся и собрал брошенные книги; его ухмылка стала еще шире. "Если вы меня извините, ребята, мне нужно идти и не рассказывать об этом всем, кого я знаю".

Чейз, насвистывая, пошел по тропинке в другом направлении, чем Натчуа. Восемь первокурсников молча наблюдали за ним, пока он не скрылся за лестницей на нижнем уровне.

"Я... эм... я хочу сказать "растеряна", но это слово звучит не достаточно растерянно", - сказала Фросс.

" Получается, этот парень неплохо вписывается в здешние места", - сказал Габриэль. "Я имею в виду, что он - мудак".

"Я действительно не хотела причинить ей горе". В голосе Шайн слышался малейший намек на страдание, тем более удивительный, что обычно она была такой спокойной.

"Ты защищала себя", - успокоил ее Тил. "И похоже, что твои доводы были основательны. Я не достаточно знаю о вашей культуре, чтобы предположить, сколько проблем это будет для нее означать, но..."

"Потенциально очень много", - сказала Шайн. "Ее мать, по всей вероятности, отзовет ее в Тар'нарис. Что ее там ждет, будет зависеть от традиций ее Дома, но я не могу представить, чтобы это было мягко".

"Правда?" - спросил Габриэль. "Я имею в виду... конечно, она злобная штучка, но ничего страшного в этом нет. Люди уезжают в колледж и переосмысливают себя. Это почти ожидаемо".

"Ожидания моего народа совсем другие. Мы жили тысячелетиями, добывая средства к существованию на камнях Подземья. Тем, кто не вносит посильный вклад, не предоставляется доля ресурсов, необходимых для выживания, а с теми, кто настроен против своих, по необходимости поступают сурово. Нельзя допустить распространения такого поведения. Прийти сюда, на имперскую территорию, и отрицать связь с ее Домом и городом..."

"Да... Я понимаю, что это, как минимум, грубо. Просто, похоже, это довольно безобидный вид бунта".

"Концепция подросткового бунта довольно уникальна для человеческих обществ, и то не для всех", - сказала Шайн, в ее голосе прозвучал намек на печаль. "Я полагаю, что человека, который позорит свою семью, не помещают в паучью клетку".

Наступило минутное молчание.

"Хорошо, - сказал наконец Габриэль, - я попытаюсь. Что такое пау -?"

"Именно то, как это звучит".

Триссини медленно вернулась и снова заняла место рядом с Габриэлем, ее голова кружилась от комментариев, которые она твердо решила не делать. Она и так уже много раз попадала ногой в рот. Пути людей Шайн звучали сурово, но если их существование было таким же мрачным, как все это, возможно, у них были свои причины. С другой стороны, после Имперского договора Тар'нарис приобрел положительную окраску. С третьей стороны, она не могла не сочувствовать Натчуа. Триссини выросла в казарме. Она никогда не испытывала недостатка в любви и заботе, но также никогда не испытывала недостатка в дисциплине, и уклонение от своих обязанностей ассоциировалось у нее с худшим видом фундаментальной слабости характера.

Габриэль все еще рассеянно потирал покрасневший ожог на руке. "Вот", - сказала она, протягивая руку, чтобы взять его.

"Хм?" Он озадаченно посмотрел на нее, затем его глаза расширились. "О. Подожди, не надо..."

Она уже зажала его руку между своими и сосредоточилась. Теплое, знакомое сияние божественного света росло вокруг нее...

Из руки Габриэля поднялся клубок едкого дыма. Он вскрикнул от боли, отшатнулся от нее и кувыркнулся назад со скамьи, случайно ударив Джунипер коленом по лицу, что не заставило дриаду даже моргнуть. Она, как и все остальные, смотрела на Габриэля, лежащего, задыхаясь и сжав руку.

"Я не... Прости", - пролепетала Триссини. "Я пыталась помочь, такого никогда не случалось раньше..."

" Подвинься." Тоби прошел мимо нее, и ее сердце упало еще ниже от его резкого приказа. Она никогда не слышала от него ничего, кроме доброты. Он опустился на колени рядом с Габриэлем, мягко вынуждая его ослабить хватку.

"Что ты натворила?" потребовала Руда.

"Это был просто святой свет!" воскликнула Триссини, чуть не плача. "Это простое исцеляющее заклинание!"

"Джунипер, ты знаешь какое-нибудь исцеляющее заклинание?" резко спросил Тоби. "Любое не божественное".

"Я... то есть, я никогда не пробовала. Базовая магия жизни должна исцелять раны, хотя..."

"Это может ему навредить?"

"Я не вижу, как." Она опустилась на колени рядом с ними; Тоби привел Гейба в сидячее положение.

Триссини смотрела на них, потрясенная и растерянная. Тил подошла и положила руку ей на плечо; Заруда снова что-то отрывисто бормотала. Она почти не замечала ни одного из них.

Свет богов исцелял. Не было никаких предпосылок, чтобы он причинял кому-то боль. Сделала ли она что-то не так? Могла ли она сделать это не так? Сила была не ее, а исходила непосредственно от Авеи. Что должно быть не так с ней, чтобы все вышло так ужасно?

И тут же в ее голове все встало на свои места. Телльвирн вчера на уроке почти все объяснила, но она была слишком тупа, чтобы проследить за ходом рассуждений. Было одно очевидное и простое объяснение. Существовал один тип существ, которых всегда поражала божественная сила.

Триссини схватила меч, освободившись от Тил, и еще до того, как она вытащила его из ножен, по ножену разлилось сияние.

"Демон."

Триссини смотрела на них, потрясенная и растерянная. Лазарет был построен на самом краю плато; его восточная стена была восточной стеной самого Университета, а высокие окна в нем выходили прямо на тошнотворный обрыв. Однако вид из окон был потрясающий.

Это была длинная комната, достаточно широкая, чтобы вместить ряд кроватей вдоль каждой стены с широким проходом между ними. Кровати и тумбочки были явно ручной работы, искусно вырезанные из странно блестящего, беловато-желтого дерева, которое, как поняла Триссини только после тщательного изучения, на самом деле было костью. Над головой каждой кровати висели ловцы снов, каждый из которых был уникален, а на длинной стойке у дальней стены стояло несколько эльфийских ритуальных инструментов, которые она могла узнать по иллюстрациям, но не знала их назначения.

В аббатстве матрона лазарета оживленно суетилась, часто напевая себе под нос; воспоминания о ней были утешительными. По сравнению с ней целительница Университета выглядела несколько жутковато. Она была равнинной эльфийкой, с волосами светлого оттенка, почти белыми, и ушами, которые выступали по бокам головы больше, чем у профессора Телльвирн. Мисс Солнечный Зайчик, как она представилась, была одета в простое платье из кожи, выбеленной почти так же светло, как ее волосы, с манжетами, подолом и вырезом, украшенным органическими узорами зеленого и бледно-желтого цвета. Она двигалась грациозно и почти в полной тишине, что смущало учеников и оставляло их в одиночестве терзаться собственной неловкостью.

Габриэль и Руда были недовольны тем, что их посадили на кровати; Триссини в частном порядке согласилась, что его обожженная рука и ее синяк под глазом не требуют лежания, но мисс Солнечный Зайчик была непреклонна в том, как обращаться с пациентами. Сама Триссини сидела на другой кровати рядом с Тоби, не разговаривавшим с ней с момента драмы у Рональд-холла. Она в основном избегала смотреть на него; усталость на его лице заставляла ее чувствовать себя ужасно виноватой. Фросс жужжала вокруг в явном волнении, но, по крайней мере, она наконец-то перестала болтать. Задолго до этого ее речь стала настолько быстрой и высокопарной, что никто не мог разобрать ни одного слова.

Когда в комнату ворвалась сама профессор Телльвирн, это было почти облегчением, хотя ее присутствие почти наверняка предвещало им всем административное наказание. Драки на территории университета не были разрешены студенческим уставом.

"Поздравляю, Пунаджи", - легкомысленно сказала она, двигаясь по проходу непринужденной, прогулочной походкой, которая каким-то образом заставляла ее двигаться так же быстро, как большинство людей бегают, - "первое наказание в этом учебном году".

"Что?" пискнула Руда, резко вскочив на ноги и проигнорировав резкий окрик мисс Солнечный Зайчик. "Я? Я просто... это полная ерунда... она сама это начала!" Она указала обвиняющим пальцем на Триссини.

"Ах, да, боевой клич повсеместно зрелых взрослых людей", - весело сказал Телльвирн. "Вот немного полезных знаний для вас, детишки: лей-линии в этом кампусе тщательно отрегулированы в соответствии с моими потребностями, которые включают в себя сканирование. События сегодняшнего утра были достаточно недавними, и я смогла заставить профессора Йорнхолдта показать мне полную картину на его хрустальном шаре. Он был так разочарован тем, что ему пришлось сделать это в начале семестра, бедный дорогой. Хотела бы я, чтобы вы увидели эти большие щенячьи глаза, которые он так хорошо делает. Я бы показала вам, но у меня не получается. Мне сказали, что из-за этого я выгляжу невменяемой".

"Что именно отличается от нормы?" спросил Габриэль у потолка, не поднимая головы.

"Рада, что тебе лучше", - ответила Телльвирн. "В любом случае, скажу, что я видела, как там все происходило: Мисс Авелеа..."

" Госпожа."

" Закрой. Рот. Авелея узнала о маленьком семейном секрет господина Аркина и отреагировала именно так, как я ожидала от паладина: вспыхнула и бросилась за своим клинком."

"Видите?" прокричала Руда.

"Следующий, кто прервет меня, найдет себе вескую причину оказаться в лазарете".

"Здесь не будет угроз применения насилия", - твердо сказала мисс Солнечный Зайчик.

Телльвирн вздохнула и водрузила очки на переносицу. "Как я уже говорила, Триссини позволила убедить себя отступить благодаря вмешательству Кайна и Фальконер. Поскольку она не пыталась убить Аркина в его постели, она явно пришла к пониманию того, что личность с человеческой душой, которая явно не причинила никакого вреда, поскольку ему разрешено свободно бегать и посещать колледж, не является тем, кого ей нужно усмирять. Именно так паладины обычно реагируют на ненасильственных демонопоклонников, когда преодолевают первоначальный шок. Несмотря на ее общее узколобое мышление и невоспитанность..."

"Простите?" Триссини почти прокричала.

"В данном случае вы оправданы. Несмотря на эти недостатки, наша Десница Авеи не является полным имбецилом. Авей не склонна нанимать таких, в отличие от некоторых божеств, которых я могла бы назвать. И все бы так и было, если бы не то, что ты, - она повернулась, чтобы посмотреть на Руду поверх очков, - решила "защитить" господина Аркуина, вытащив меч на свою соседку."

"Я-" Руда прервалась, когда Телльвирн подняла руку.

"Я отдаю тебе должное за то, что у тебя не было смертельных намерений", - сказала она. "Ты явно била по ее щиту, а не вгрызалась в плоть. Может быть, в следующий раз ты дважды подумаешь, прежде чем нападать исподтишка на ту, кто тренируется в боевых формах с тех пор, как научилась ходить. На будущее, мисс Пунаджи, если вам придется драться с сестрой Авеи, ищите кого-нибудь из старших. Они тренируются достаточно долго, чтобы нейтрализовать вас без вреда для здоровья. Сестра-новобранец вашего возраста, скорее всего, убьет вас раньше, чем придумает, что еще с вами предпринять".

" Получается, ей повезло", - угрюмо сказала Руда.

"Нет, - ответила Телльвирн, и голос ее вдруг стал шелковистым, - ей не повезло. Будьте уверены, я получаю отчеты от всех ваших учителей, включая профессора Эззаниэля. В любом честном бою Триссини уничтожила бы тебя. Оу, - ворковала она, глядя на негодующее выражение лица Руды. "В чем дело, Пунаджи, неужели реальность задевает твои пиратские чувства?"

"Арахна, - предупредила Солнечный Зайчик, - это место исцеления. Ведите себя прилично".

"Итак, да, Пунаджи, - продолжила профессор более деловым тоном, - наказание. Сразу же после последнего занятия в этот день вы явитесь к садовнику Стью и будете выполнять все его поручения, пока он не будет удовлетворен вашей работой. За лето он приложил много усилий, чтобы привести кампус в порядок, так что работы должно быть немного. Если повезет, сегодня вы сможете выспаться".

"Профессор?"

Телльвирн подняла взгляд. "Да, Фросс?"

"Должна ли я тоже быть наказана? Я имею в виду, я ведь напала на Триссини. Прости, Трисс", - добавила она уже в четвертый раз после инцидента.

"Для целей этого обсуждения, Фросс, примерзание чьих-то сапог к земле не является нападением. Возможно, вы спасли жизнь мисс Пунаджи; я не склонна винить мисс Авелею, если бы она рефлекторно отрубила ей руку".

"Значит, и у меня проблемы?" спросила Триссини.

Профессор Телльвирн наклонила голову. "За что?"

"Ну, я..." Она виновато посмотрела на Габриэля, который все еще смотрел в потолок, а затем на Тоби, наблюдавшего за Гейбом. "Я вроде как начала это".

"Авелея, если бы наивность и вспыльчивость были проступком, за который полагается наказание, этот университет и все остальные были бы, по сути, лагерями принудительного труда. Тебе крайне необходимо найти лучший инструмент для решения проблем по умолчанию, чем твой меч, но дело в том, что ты не доставала его, пока кто-то не набросился на тебя с другим мечом. Так что нет, у тебя нет проблем. По крайней мере, не в отношении школы. Я не могу сказать, как долго это состояние будет сохраняться, если ты не исправишься".

Триссини пригнула голову. "Извините".

"Перед кем именно ты извиняешься и за что?"

"Я не...", - она бросила еще один взгляд на Габриэля. Зная, что он собой представляет, было гораздо труднее его жалеть. "Мне просто жаль".

"О, - кисло сказал Телльвирн, - мы все еще храним в себе немного враждебности, не так ли? Прекрасно, на мгновение я уже забеспокоилась, что нам придется оставить весь этот идиотизм в прошлом".

Пока они разговаривали, мисс Солнечный Зайчик занималась Габриэлем, обтирая его обожженную руку и прикладывая к ней припарку. Она закончила это как раз в тот момент, когда Телльвирн закончила свою речь, и громко прочистила горло. "Тобиас, раз уж ты здесь, будь добр, подойди и вылечи синяк Заруды".

"С радостью", - сказал Тоби, и действительно, он был очень рад, что его попросили о чем-то продуктивном.

" Постой, не надо", - запротестовала Руда. " Не интересует. Я видела, что эта штука делает..."

"Ты видела, что она делает с полудемоном", - язвительно сказала мисс Солнечный Зайчик. "Если только тебе не следовало сказать мне что-то, когда ты впервые попала в мой лазарет, прикосновение божественной магии не принесет тебе ничего, кроме пользы".

"Но... что, если я не хочу..."

"Заруда Пунаджи, ты теряешь право на иррациональное упрямство, как только попадаешь под опеку целителя. Теперь стой спокойно".

"Это действительно займет всего секунду", - ободряюще сказал Тоби, держа руку над синяком под глазом Руды. Руда не переставала ворчать, все время находясь в мягком сиянии целительного света Омну, хотя Триссини точно знала, что исцеление клирика - одно из самых приятных ощущений, которые может испытать человек.

"Будут ли проблемы с лечением Аркина в будущем?" спросил Телльвирн. "Авелея, похоже, вытащила голову из задницы, хотя и с некоторым запозданием..."

"Эй!"

"...но всегда есть следующий раз, и, вероятно, с каждым годом будет поступать все больше святых личностей".

"Габриэль довольно устойчив к большинству видов повреждений, как результат его наследия, - ответила мисс Солнечный Зайчик, - и кроме этого, он исцеляется так же, как и обычный человек. Мои методы по умолчанию не опираются на божественную магию, хотя я без колебаний воспользуюсь услугами паладина, когда у меня под рукой есть двое. У нас не будет проблем".

" Между прочим, мы все еще в комнате", - сказал Гейб.

"Ну, это было менее мистично, чем я ожидала", - размышляла Телльвирн. "Что, полагаю, к лучшему".

"Правда? Ты хочешь мистики?" Мисс Солнечный Зайчик повернулась и подняла пару тяжелых предметов из шкафа вдоль стены, накинув один из них на себя. Когда она обернулась, на голове у нее был большой коровий череп, украшенный ветвистыми рогами и звенящими нитями костяных бус, а сзади прикреплен богато выкрашенный кожаный плащ с перьями. В руках у нее был деревянный посох с тремя тыквами разного размера на наконечнике, также усеянный разноцветными перьями, которые звенели, когда она им трясла. Сейчас она гремела им в сторону Телльвирн. "Шаман говорит! Аура мальчика кипит тенью и пламенем, живое прикосновение темного мира! Горе тому, кто взглянет на его дух! Но для любых физических повреждений современная медицинская наука - очень хорошее лекарство".

"Не нужно быть хамлом, Таови", - огрызнулась Телльвирн.

Солнечный Зайчик снова обрушил на нее посох. " Все, что угодно, лишь бы ты убралась из моего лазарета".

"Пусть это послужит вам уроком, ученики: никогда не нанимайте на работу ребенка друга. Ладно, вы все подлатаны и прилично опозорены, и у вас у всех занятия. Пошевеливайтесь."

http://tl.rulate.ru/book/15801/2286443