Готовый перевод Путешествие в Алшамур / Путешествие в Алшамур: Глава 196. Безусловное зло, часть 3

Подойдя ближе к единственной открытой, наполовину опустошённой бочке, Азел заглянул внутрь: там был фиолетовый дурно пахнущий порошок, похожий на тщательно молотый сахар. Такая вещь часто встречалась на лавочных полках и довольно быстро расходилась по рукам из-за её дешевизны… Довольно неплохое устраняющее боль средство: растворить немного в воде, аккуратно намазать вокруг раны, будь то глубокая царапина или оторванная рука, и через буквально минуту боль уступит сильному онемению, которое постепенно спадёт, сохраняя на длительное время обезболивающий эффект. Главное – в глаза не сыпать, не вдыхать и ни в коем случае не пить.

Чуть в стороне, на полках от пола до потолка, нагромождены неровными треугольниками бинты, в углу – они же, но окровавленные, беспорядочно брошенные в корзину, настолько испачканную всякими выделениями, что казалось, будто те вытекают наружу до сих пор.

Вот как всё здесь происходит. Все эти люди циркулируют сюда от пыточных камер, здесь их раны приводят в порядок, дают чуть отдохнуть, а затем и опять, и опять… Постоянное использование целительных средств, должно быть, истощает организм даже мощнее, чем было с той бледноликой Прелаткой, по виду словно умершей от холода; прибывающим сюда людям остаётся от силы лет десять, пока внезапный сердечный приступ не избавит их от страданий в неведении.

– Куда деваете тела? Сжиг… – поняв, что пожар в замкнутом помещении отнюдь не желателен, Азел запнулся. – Закап… Э-э, рассаду удобряете?

Уже в который раз он столкнулся с не соображающим взглядом дряхлого мученика, широко распахнутыми едва моргающими глазами и открытым ртом, как у сироты, держащего в своих руках конфету размером с ладонь. Так беззащитно выглядел покрытый шрамами обросший мужчина, не видевший света солнца лет тридцать и не помнящей нормальной жизни… Это ведь мог быть привезённый сюда годовалый младенец, разлученный с родителями, которые давно уже слегли от болезни или старости, так и не увидев дитя вновь? Помимо него… Здесь их четыре сотни.

Четыре.

Сотни.

– Человек умирает. – повторил парень вновь. – Тело, куда? Вниз, ферма?

– Ферма. Еда.

Четыре сотни детей-каннибалов.

– …Вашего бога мать… Хорошо, что мы не решали сперва перекусить, хэй? – голос звучал язвительно и надменно, думается, Прелату уже порядком надоело выслушивать одно и то же, впрочем Азел пытался шутить не для того, чтобы поддеть Прелата за живое. Просто… нельзя было постоянно выкрикивать гневные ругательства раз за разом. – Так, ты, Хагрид Тощий, иди вниз и собери всех здесь. Абсолютно всех. И воды принесите, по кружке на каждого.

– Х-хорошо. – настолько он хотел услужить… Папам… что ринулся с места, перейдя на бег сразу, даже без требования. Нырнув за угол и исчезнув с поля зрения Одрэта, раздался едва слышимый грохот, напоминающий хлопок – обросший мужчина впечатался в стену.

– …Азел?.. Зач-

– Зря ты меня сюда привёл, дедуль. Эх-х… – взмахом руки он освободил столик в маленьком допотопном медицинском кабинете: несколько глиняных лотков и ёмкостей разлетелись по полу, начатый рулон перевязочного материала покатился к правой ступне Одрэта, раскрываясь на ходу.

Прелат поднял взгляд и увидел, как Азел с помощью своего кинжала мастерит маску из бинтов собственного запаса; было странно, поскольку от носа до подбородка его лицо уже прятала тёмная бандана.

– Надевай. – Избранный, не глядя, протянул назад руку с изделием.

– Для чего это?

– Чтобы ты не сдох. – парень взял в руку небольшой совок, подцепил им из бочки горсть обезболивающего и высыпал прямо на стол перед собой. – Если оно попадёт в рот так, то растворится в слюне, язык онемеет, западёт назад и ты задохнёшься, если голову вниз не опустишь. Не успеешь выблевать – попадёт в горло, забудешь как дышать.

– …Зачем ты это делаешь? – так и не догадался Прелат.

– Чтобы убить их всех, конечно… – он оценил быстрым взглядом четыре закрытые бочки с фиолетовым чуть кристаллизованным порошком и одну наполовину пустую. – или хотя бы большую их часть.

– …С-

– Ты сам-то подумай, придурок. – Одрэта перебили на второй букве. – Чё мы с ними сделаем, выпустим? Полтысячи рыл не скроешь, да-а, давай-ка ещё сильнее твою лодку шатать, дискредитировать Церковь, народ провоцировать, лордов местных? И без того начнётся бесовство, только Прелаты умирать начнут.

– Но мы же не можем их из-за этого убить…

– А что ты предлагаешь, вернуть их на родину? Колесить по миру, кричать: «Ой, у вас ребёнок не пропадал? Ищите, выбирайте любого понравившегося!» Организовать лагерь, в стране, которая в шаге от войны за власть и территории? Да их всех так же убьют, просто головы отсекут… Тут хотя бы получится безболезненно… должно…

– А Эмиш? Церковь знает о твоих связях с его лидером, Литта Нинсит, опять же…

– Повторюсь. Они. Никому. Не нужны. С их поведением и видом, все они – просто оболочки, пустышки от человека, неспособное даже в поле работать. Еда, жильё лет на двадцать-тридцать, тьфу, благотворительность без выгоды, Эмиш… никто это не потянет в ближайшем будущем. – Азел рыскал по полкам, осматривая содержимое свёртков и коробок разного размера. – Ха. Снотворное. Отлично, просто прекрасно. Дозировку, название знаешь?

– Да, это толчёная кора какого-то кустарника с границы эльфийских болот. Щепотки для взрослого человека достаточно, чтобы через минут десять пришла сонливость.

– Ага, значит, по две на ребёнка, ясно. Есть тут кувшин какой-нибудь? – его кинжал теперь лежал на столе рядом с горстью фиолетового порошка, утыкаясь в неё кончиком клинка.

– …Н-на полу, вот, давай я помогу…

Негромкие звуки шагов заставили Избранного отвлечься и повернуть голову.

– …Тц.

Там стояла только что прибежавшая девочка лет восьми. По росту она ещё даже не доставала верхушкой головы до груди Азела, тела, без пары лет, подросткового. Одетая в такой же комбинезон, что и встретивший их гид, ладони, защищённые варежками, были чуть мокрыми из-за пролитой в спешке воды из глубокой миски в её руках. А ведь под её одеждами наверняка спрятаны полосы бинтов, покрытые толстым слоем заживляющей мазы порезы и раны…

– Дай сюда. – Азел буквально вырвал посуду из рук, не глядя – он боялся увидеть выражение лица той, кого собственноручно собрался прикончить, «лишить бессмысленных страданий», как он себя убеждал.

Воды принесено много, набралось бы на пару стаканов. Избранный взял стоящую на какой-то из полок глиняную кружку, не снимая перчаток, на которых ещё оставались пятна собственной крови из шеи, сыпнул в ёмкость горсть обезболивающего, запрещённого для приёма внутрь, и две щепотки снотворного, раза в три превышая безопасный объём. Даже если и эта девочка чудом не задохнётся во сне, передозировка приведёт к коме, к видению, от которого она никогда уже не проснётся.

Только фиолетовая муть начала растворяться в жидкости, её резкий, неприятный запах усилился, напоминая жжёный сахар. Очень специфичный аромат запоминался любому пациенту надолго, и он, понимая, ни в жизнь добровольно не выпьет дарованный напиток, понимая, что в нём.

– Пей.

Он отвернулся. Сквозь нарастающий шум шагов таких же жертв планов Прелатов, как эта, послышался глоток. И ещё один. Она протянула кружку, которую забрал уже безмолвно наблюдающий Одрэт.

Пустая.

– Теперь иди спать. Ночь, – едва услышав последнее слово, безымянная убежала прочь. Азел тяжело вздохнул: – Эх-х, на всех вряд ли хватит препаратов…

Взгляд его приковался к мечу.

http://tl.rulate.ru/book/21641/1704808