Готовый перевод Богиня милосердия - самая пугающая / Богиня милосердия - самая пугающая: Никто не заплакал

Октавио Костелло сидел за столом и лихорадочно писал. Он считал что эта бумага должа была быть набрана вручную, а не доверена бездушному принтеру и краске. 

Рабочий  телефон разрывался от звонков, поэтому  он снял трубку и положил ее рядом. От тела доктора исходил липкий запах пота. Холодная испарина. 

Октавио чувствовал себя гусеницей, из которой наконец вылупился паразит, но в этом не было ничего хорошего. Жизнь  его  утратила краски и обесцветилась. 

Да и сколько дней из последних 15 лет жил именно ОН?  

Только теперь после того как Морго "покинул" его к доктору стало приходить понимание чужеродности обитавшего в нем существа. Но кто мог подумать что такое возможно? Обычный человек мог бы понять правду, только если бы имел дело с подобным раньше. Если бы он знал куда смотреть. 

 Размышляя о  тех отрезках времени, когда был "за рулем", Октавио понял,что никогда не выбирался из того тупика, в который зашел много лет назад. 

Он надеялся поднятся  до элиты общества? Совершить открытие?  Разбогатеть  с помощью игры на бирже? Теперь просто забудь об этом, Костелло.

Если б все могло продолжаться своим ходом... Он бы простил его. Да, простил.

Продолжал бы наблюдать за его работой и даже помогал. 

 Кем бы ни был этот дьявол, именно он нес его на руках в трудные моменты жизни. Заставлял чувствовать себя победителем. Дарил  ощущение, что ему заново довелось перенестись  в золотое время своей юности, когда старый директор универа при всех вручил ему диплом и объявил лучшим учеником потока. Время когда открыты все двери и окружающие улыбаются и хлопают именно тебе.

Теперь все это было вычеркнуто из его жизни. А то, что осталось было пресным как овсяная каша на воде. Мутная коричневая жижа, размазанная по тарелке.

Октавио постарался напеть мотив песни, которую часто пел тот, другой. Но у него не выходило того бархатистого тембра, который  столь анестетическим  образом действовал на слушателя, заставляя забыть о проблемах и бедах.

Лишнее напоминание о том, что у него не было ничего"своего". 

Октавио больше проклинал чудовище за то, что оно унесло с собой, чем за зло, которое оно ему причинило. 

Но все же в груди болело и об этом. Зензен, ох, ЗенЗен. Никогда он не сможет посмотреть ей в лицо. 

Ни одно прочее  злодеяние не висело на нем  такой тяжелой ношей, как этот проступок. Октавио не было дела до гнусно пахнущих стариков, психов,  грязных шлюх, приходящих к нему делать подпольные аборты. 

Доктор  давно смог принять эти "случайные" смерти как должное. А смириться с тем, что сам подарил свою женщину кому-то другому.. Гребаный стыд. Так нельзя!  

Он не мог отнестись к этому  легко. Даже если другой был тем, кто был так близок и так много значил.

Черт, после всего, он опять думал о нем? И ведь без отвращения,передернувшего бы  всякое нормальное человеческое существо, при встрече с порочным и грязным выродком.

Зачем,зачем он снова  вспоминает слова, которые не говорил, поступки, которые не совершал и пути которыми  никогда не ходил? Вернее ходил не он. 

Нет-нет-нет-нет-нет.

Октавио по-прежнему хотел увидеть глаза в зеркале. Свои, но в то же время отражавшиеся совсем по-другому.

Доктор в раздражении смел разложенные по столу  документы, оставив только лист, на котором писал.

Счета, запросы, квитанции об оплате, уведомления. Мусор. Ничего не значащие пустые бумажки. Почему? Потому что он не собирается на них отвечать.

Да, он не намерен отвечать ни на что и ни за что. Пусть все эти люди, организации, общества и научные учреждения живут свою жизнь как-нибудь без него. Он больше минуты не потратит на них. 

Доктор представил как его найдут. Он решил принять душ. Мужчина тщательно вымылся, обильно намыливая пеной подмышки и избавляясь от запаха пота. Он побрился, вытерся полотенцем и переоделся в  запасной комплект одежды, который всегда на всякий случай лежал в шкафу.  

Дрожащими руками, мужчина извлек из сейфа пистолет. 

Вдруг Октавио вспомнил, что  не сходил в туалет. Его напугала мысль, что его тело окажется в луже мочи, если  мочевой пузырь в решающий момент даст слабину, поэтому перед походом в вечность, доктор сходил отлить.

Может быть все это просто оттягивало время. Но теперь исчез и этот повод. Октавио Костелло неуверенно положил себе в рот дуло пистолета. 

 Теперь стоило только нажать курок и никаких отчетов, обязанностей, рутины. 

Надо ли ему вообще было рождаться?Кто просил об этом?

Секретарь  шла в кабинет главврача с вопросом  кем же ей  заменить медсестру Юн, которая должна была работать  по графику сутки через трое, но отсутсвововала с обеда.

Неожидано она услышала тяжелый вздох из кабинета и последовавший за ним выстрел. 

Бах. Октавио Костелло был мертв. И никто  не заплакал. 

http://tl.rulate.ru/book/47747/1217335