Готовый перевод I Never Saved You... / Я никогда не спасала тебя...: Глава 78.

Глава 78.

Это было её следующими словами:

– То, о чём ты только что упомянул, связано со слишком большим количеством обязанностей. Это также опасно, как и в случае с такой высокой должностью.

Далее Офелия объяснила, что если у кого-то была власть, они могли жить более свободно, но это также означало, что они также могли внезапно её потерять.

Власть – это то, что не может существовать всегда, чем выше чьё-то положение, тем уже его поле зрения.

Учитывая, как в конце своей жизни люди, обладающие властью, обычно приходили к осознанию того, что они упустили из виду то, что важно, это заявление не стало слишком шокирующим для Алея.

– Я очень хорошо знаю себя. Я та, кто действительно жаден.

– Удивительно это слышать, – Алей думал, что Офелия была самым чистым человеком на свете.

Когда он выразил своё потрясение, Офелия просто улыбнулась:

– Знаешь, если бы я не была жадной, я бы не держала тебя так близко.

На этой земле ей ничего не нужно, а это означает, что она действительно не испытывает никакой жадности, – сейчас, когда Алей подумал об этом, он понял, что, вероятно, именно это и означала её улыбка.

По крайней мере то, чего хочет Офелия, находится не на этой земле. И это также не является чем-то осязаемым.

– Когда-то я тоже этого хотела. В конце концов, я Императорская Принцесса. Я всегда была окружена великолепием. Когда-то я мечтала о богатстве, почестях и власти. Чтобы никто не смотрел на меня свысока. Я верила, что эти вещи сделают меня свободной, что они сделают меня счастливой. Но реальность оказала другой, – сказала Офелия. – Эмоции меняются, меняются и люди. Никакие драгоценности, даже самые высокие титулы не смогли бы освободить меня.

Это была жизнь, скованная кандалами.

В будущем, которое стало результатом моей жадности, я уже видела, чем всё это закончится.

Итак, по словам Офелии, она невероятно сильно устала от всего. Например, титула Императорской Принцессы. Все эти эмоции – это другое.

– Поэтому сначала я хотела умереть. Но ты же знаешь, чем всё это обернулось.

– Разве я виноват?

– Вместо того, чтобы винить тебя, я нахожусь в долгу перед тобой, – сказав это, Офелия улыбнулась.

Эта женщина, которая, казалось, всегда горела, словно пламя, по крайней мере на мгновение показалась огромной спокойной водной гладью без малейшего намёка на ветер.

Верно, словно океан.

Как бы пристально ты ни смотрел на океан, трудно сказать, что находится внутри. Кроме того, когда надвигается буря, ты не знаешь, что её вызывает. Она именно такая.

Когда ночь полностью погружает во тьму и больше ничего нельзя разглядеть, лунный свет рассеивается и, наконец, в итоге, раздаётся прекрасный звук. Она именно такая.

Содержащая в себе как красный цвет заката, так и синеву полуденного неба, любой взгляд неизбежно притянется к этому зрелищу.

Таково желание Офелии, которая считает себя очень жадной. В отличии от того, что она утверждает, Офелия желает простых вещей.

Чтобы все её решения принимались по её собственной воле.

Чтобы ни один взгляд не представлял для неё угрозы.

Чтобы она была свободна.

Даже когда ей дали шанс держать весь континент как на ладони, любой стал бы задаваться вопросом, кто именно не станет желать этого?

Действительно, кто ещё, как не Офелия.

– Алей, птица в клетке не хочет быть свободна. Как только она привыкает к своим оковам, то будет ощущать себя куда более опустошённой без них.

Свобода – стремление более пустое, чем можно подумать. Если ты упадёшь с неба в одиночку, то наверняка почувствуешь ужас.

Этот страх был чем-то, что никогда не смог бы понять тот, кто не боялся неба – не боялся свободы. Возможно, кто-то подобно сирене.

– Алей, я хочу быть свободной. Я не хочу бояться этого. Я попыталась представить, что смогу воспользоваться этой свободой, и когда я снова подумала об этом, то поняла, что не думаю, что когда-либо буду бояться этого, пока я с тобой.

– Так, – продолжила Офелия. – Я подумала, что мне следует отправиться в башню.

На самом деле, у неё не было никакой причины оставаться здесь. Было бы ещё труднее вернуться к той жизни, когда перед ней уже был чёткий и простой путь.

Как, чёрт возьми, она могла сказать такое? – ранее Алей задавался этим вопросом, но теперь он полностью понимал её.

То есть магическая башня является её шансом на свободу.

Офелия также знает, что когда она войдёт в башню, всё может оказаться совсем не так, как она себе представляет. Однако она уже решила, что это того стоит.

Почему? Потому что в башне буду я.

Тот, кто сможет освободить Офелию – тот, кто сможет заставить её страхи исчезнуть.

Эта слепая вера и доброта лишили Алея дара речи. Все тревоги, которые были у него до этого, казались тщетными.

Вот и всё, о чём шла речь.

В отличии от меня, который хотел как-то сбежать, Офелия – та, кто отстаивает своё место.

Как я мог закрывать глаза на страхи Офелии?

Даже после того, как ко мне позже вернутся воспоминания, даже после того, как вернётся момент ужасного сожаления.

Несмотря на страх, я не смогу убежать.

За каждый момент, когда Алей избегал Офелии, ему было стыдно. Он ощутил это ещё отчётливее, когда столкнулся лицом к лицу с Яном.

Поэтому Алей вернулся к Офелии.

Я держался от тебя на расстоянии. Мне жаль.

Я пытался заставить себя признаться, что боюсь, что ты бросишь меня.

Я хотел спросить тебя, какие проступки я совершил против тебя в прошлом и не поэтому ли я всегда ощущаю себя виноватым перед тобой?

И тот момент, когда он оказался сейчас у двери Офелии, чтобы поднять руку и постучать, стоил огромного труда.

– …у меня сейчас гость. Приходи позже.

А ему ответили отказом.

Понятно, что она должна отдать предпочтение гостю, который пришёл раньше меня, но почему я ощущаю себя таким опустошённым?

Возможно, потому что её голос за дверью звучит так, словно мне вообще не рады?..

Словно ей неуютно со мной, словно она ощущает себя неловко из-за того, что я навестил её, – поморщившись, Алей прислонился лбом к двери.

Желание не отпускать дверную ручку было исключительно сильным.

– …долго мне нужно ждать?

– Похоже, это займёт некоторое время. Давай встретимся после захода солнца.

До захода солнца остаётся несколько часов.

Однако Алей не осмелился жаловаться. Хоть он и не мог согласиться на словах, но отступил на шаг от двери.

До кончиков ушей всё его лицо было красным и он выглядел так, словно вот-вот заплачет. Рядом не было никого, кто мог бы увидеть его, но Алей поднял руку, пытаясь прикрыть лицо.

Ему было стыдно.

Естественно, Алею было стыдно за то, что ожидал, что Офелия примет его.

Он остро ощутил, как его решимость пошатнулась. Его сердце, которое так сильно упало, сейчас застряло в горле.

Всё разочарование, которое Алей испытал сейчас, показало глубину его чувств.

Какими глубокими и тяжёлыми они были.

Самым ужасным здесь было осознание того, что Алей больше не мог отрицать название этой черноты сердца.

Люди думают, что подобные глубокие эмоции возникают из драматических моментов жизни человека, но реальность отражает более бедный опыт, чем можно было ожидать.

Так же естественно, как если бы вы осознали, что солнце село, луна взошла и налетел порыв ветра, так же обычно, как если бы вы заметили, что капли чернил разбрызгались, когда вы писали.

Гораздо более очевидным было бы осознание того, что человеку будет отказано во входе в комнату, в которую он когда-то мог свободно входить и выходить.

Почему так получилось, что в самый трудный момент своей жизни я больше всего стремлюсь к любви?

Я не хотел осознавать это таким образом.

Не хотел начинать всё таким образом… – Алей закрыл лицо обеими руками.

Это чувство того, что ты настолько ничтожно мелкий… его было слишком тяжело вынести.

*****

Хлоп, – закрыв дверь, Верлан вышел из кабинета Офелии.

Его холодное, спокойное лицо было наполнено сомнениями, которые он не мог выразить словами.

И всё же, это подозрительно.

Кто-то некоторое время назад постучал в дверь и коротко поговорил с Офелией.

Она могла бы просто открыть дверь и поговорить с этим человеком лицом к лицу в течение пары секунд, но вместо этого она закрыла дверь и отослала его.

– Кто был снаружи? Я не возражаю, поэтому Вы могли бы впустить этого человека.

– Нет, с моей стороны было бы невежливо впускать кого-то ещё, когда внутри уже есть гость. Я уже отправила этого человека обратно, – повернувшись спиной к двери, сказала Офелия.

После того как она поговорила с Алеем, её жёсткий голос сильно отличался от того, что был ранее.

Верлан только что сделал ей грубое предложение, поэтому не было ничего удивительного в том, насколько она была бдительна.

Слегка покачав головой, Верлан встал:

– В любом случае, мои дела здесь закончены. Если Ваше Высочество позволит мне, я сейчас уйду, чтобы вернуться во временный храм и отдохнуть в течение суток.

– Вот как? Не думала, что будет так, – ответила таким образом Офелия, словно действительно не совсем понимала причины этого. Однако, всё равно, казалось, отослала гостя без малейших колебаний. – Вам, должно быть, пришлось нелегко по дороге сюда, поэтому, конечно, Вы можете идти.

Хуже всего было то, что, как только она произнесла эти слова, она быстро отбросила формальности по отношению к Верлану.

Словно человек, который что-то скрывает.

Мне следовало допросить её подробнее.

Если бы это было в другой раз, Верлан смог бы сделать это без каких-либо трудностей. Но сейчас не смог.

Была одна простая причина.

– Пожалуйста, не забывайте ставить «лайк» или «Спасибо», в зависимости от того, где читаете наш перевод. –

http://tl.rulate.ru/book/60064/1924877