Готовый перевод Две стороны закона / Две стороны закона: 23

Кривой речкой называли улицу, затейливо вьющуюся вдоль берегов узкого, забранного в каменные берега, ручья. Местами ручей пересекали широкие мостки, местами он разливался, и в круглых омутах покачивались мелкие бутоны кубышек и зеленая ряска. Зрелище было, в общем-то, живописное, вот только сама улица славилась совсем не этим.

На Кривой речке издавна собирались самые заядлые игроки Старого города. Здесь резались в кости и шашки, и даже в новомодные карты — прямо посреди улицы. И зеваки собирались вокруг самодельных игровых столов, делая ставки и подбадривая игроков громкими криками.

Конечно, все это было мелкой забавой для добропорядочных граждан. Более серьезная игра велась за темными дверями, которых было полно в высоких глухих стенах этой улицы.

Генпачи ехал верхом, рассекая шумную толпу, и радовался тому, что одет не в форму. С формой на этой улице было трудно: зеваки и игроки мгновенно разбегались, кто куда, а двери игорных домов захлопывались намертво.

Впрочем, даже сейчас на Генпачи порой подозрительно косились, и немудрено — наверное, его приметная родинка успела примелькаться во время патрульных рейдов. Генпачи ехал вперед и делал вид, что не замечает эти взгляды.

Что могло понадобиться священнику среди всей этой вакханалии азарта и порока, Генпачи не знал. Хотя кто поймет безумца? А церковник был явно не в себе.

— Пирожки, горячие пирожки! — крикнули откуда-то чуть ли не из-под копыт кобылы, и Генпачи невольно придержал поводья.

— Угощайтесь! — настойчивая торговка совала свои булочки прямо в лицо Генпачи. Пахли пирожки странно — какими-то травами. Генпачи моргнул.

— Вам лучше повернуть направо на следующей развилке, — пропела торговка, рассмеялась и растворилась в толпе вместе со своими пирожками.

Генпачи покачал головой и послушно свернул в узкий извилистый переулок, уводящий от шумной суеты Кривой речки.

***

В переулке было пусто и тихо, если кто и наблюдал за пришельцем из-за высоких деревянных стен, то делал он это совсем беззвучно. В воздухе не ощущалось совершенно никакого присутствия, и Генпачи уже было расслабился, когда Сюнрай шагнула за очередной поворот, и переулок уперся в тупик, расходясь широкой каменной площадкой между несколькими домами.

Прямо в центре всего этого лежал давешний священник, судя по расплывающейся красной луже возле головы — безнадежно мертвый. Заговоренный меч валялся рядом, растеряв все свое сияние.

Темноволосый мужчина в длинном плаще склонился над трупом, деловито обыскивая карманы сутаны.

— И что ты делаешь? — спросил Генпачи в неестественной, какой-то звонкой тишине, накрывающей это странное место.

Мужчина обернулся от тела, знакомо глядя разноцветными глазами — серым и желтым.

— Какие люди, — усмехнулся он, и голос его до боли напоминал голос Соске, вот только последний никогда не говорил с такой иронией.

— Что ты делаешь, Ао? — повторил Генпачи, решив игнорировать чужой сарказм.

— А на что похоже? — фыркнул Ао. — Обыскиваю труп.

Генпачи хмыкнул. Что ж, каков вопрос — таков и ответ, все честно.

— Это ты его убил? — спросил он, глядя, как тень Соске ловко вытаскивает откуда-то из внутреннего кармана сутаны горсть разноцветны амулетов на шнурках разной длины.

— А даже если я, — пожал плечами Ао, перебирая эти амулеты с явным интересом, — арестуешь?

Генпачи промолчал — и сам понимал, что удержать в темнице тень не под силу никому.

От разноцветных камешков ощутимо тянуло духовной силой, причем не человеческой.

— Что это? — спросил Генпачи, наблюдая за уверенными движениями Ао.

— Обереги екаев, — пояснил тот неожиданно мирно, — этот священник забирал их у духов, которых убивал.

— Грабил, значит, — добавил зачем-то Генпачи.

— Можно и так назвать, — дернул плечом Ао. — Прибирал бесхозное, сказал бы я. В них силы полно, а мертвым хозяевам она ни к чему.

Один из амулетов развернулся под его пальцами, и Генпачи напрягся, узнав фигурку енота, тщательно вырезанную из какого-то дерева.

— Дай мне это, — попросил он, почти не надеясь на согласие. Ао вскинул голову, какое-то время всматривался в его лицо, слегка щуря серый глаз, потом поднялся и подошел ближе, протягивая амулет за шнурок:

— Возьми.

Генпачи нагнулся через луку седла и ухватил фигурку енота, от которой ощутимо несло знакомой полузвериной аурой.

— Знакомого твоего? — поинтересовался Ао, глядя с насмешливым вызовом.

— Его дочери, — ответил Генпачи честно, не принимая этот вызов.

Ао качнулся на пятках — плащ мотнулся в такт его движению, спросил лениво:

— Так арестовывать-то будешь, пес принцессы Фусе?

Генпачи спрятал амулет в седельную сумку и сказал спокойно:

— Я не могу. Наш закон не признает существование духов. А значит, тебя здесь нет, и никогда не было.

— Ловко, — рассмеялся Ао. — Ну, я тогда пойду?

— Иди, — кивнул Генпачи.

Ао ухмыльнулся в ответ и отступил назад, перешагнув через труп священника и не спуская с Генпачи внимательного взгляда. Генпачи сидел неподвижно, отпустив поводья и показательно держа руки в стороне от оружия.

Перекинуться он мог в любой момент. И насколько бы силен ни был Ао, в сражении с демоном ему пришлось бы туго, это они оба понимали отлично.

— И что, даже остановить не попытаешься? — поинтересовался Ао, медленно ступая в напряженной тишине. — И жемчужину не отберешь?

— Это ваши с Соске дела, — ответил Генпачи, так и не двинувшись. — Меня они не касаются.

И это была абсолютная правда.

Ао развернулся к нему спиной, только когда дошел до ворот ближайшего дома. Положил руку на закрытые створки, помедлил немного, словно решаясь, а потом спросил:

— У Шино все в порядке?

Генпачи вспомнил заброшенный храм и отчаяние в чужих глазах, когда Тамадзуса напоила Шино мертвой водой. И ярость, и готовность защищать… в чем-то Соске и его тень были даже слишком похожи.

— В порядке, — ответил он, делая вид, что не слышит тоски в чужом голосе. — У Шино все хорошо.

Ао дернул плечом — плащ шевельнулся беззвучно — и сказал почти неслышно:

— Спасибо.

А после исчез, словно сквозь дерево просочился. Впрочем, может, так оно и было.

Звуки вернулись моментально: шум недалекой улицы, лай собаки за забором, чьи-то голоса в одном из дворов, шум ветра…

— Фокусник, — усмехнулся Генпачи, спешиваясь и подходя к трупу священника. На лице того застыла удивленная гримаса, словно он никак не ожидал, что умрет вот так бесславно и нелепо.

Генпачи постоял, рассматривая мертвое тело, потом нагнулся и поднял с земли меч. Рукоять обожгла холодом, но не сильно, словно по привычке. По узкому лезвию струились незнакомые письмена, переливались в дневном свете. Генпачи покачал головой и некультурно запихал это сокровище под ремень седельной сумки.

Его ждал разнос за проваленное дело — начальству ведь не объяснишь, что загадочный убийца больше не вернется, — отчет о найденном трупе священника и объяснения с семьей Исида.

Интересно, если отдать этот меч Сатоми, он сможет выторговать у своих епископов хотя бы какую-то помощь с грядущей шумихой?

Сюнрай всхрапнула и ткнула хозяина мордой в плечо, не стой, мол. Генпачи хмыкнул и взлетел в седло одним прыжком.

Надо будет поговорить с Йошико по поводу Рико. Двум девочкам, которые теперь остались сиротами, лучше жить в столице под присмотром старших, и Досэцу будет рядом, чтобы помочь человеческому ребенку. Похоже, Генпачи на роду написано соединять два разных мира, помогая им существовать вместе. Впрочем, мысль об этом уже почти не волновала.

Как бы оно ни повернулось дальше, он ни о чем не жалел.

http://tl.rulate.ru/book/75315/2161954