Готовый перевод Once Bitten, Twice Shy / Однажды укушенный , дважды застенчивый: Глава 6: Момент истины

Гермиона плотнее закуталась в плащ, глядя на озеро Хогвартс. Несмотря на то, что это был теплый весенний день, ночное небо было лишено туч, и в результате температура резко упала после того, как солнце зашло за западный горизонт. Она пришла сюда, чтобы уделить себе несколько минут; насладиться несколькими последними мгновениями покоя, потому что завтра был день .

Она изо всех сил старалась не зацикливаться на этом, но это оказалось почти невозможным. После похорон Фреда в их жизни вернулась некоторая нормальность — по крайней мере, настолько обычная, насколько это было возможно для них. Сначала она и Гарри оставались в Норе, и на данный момент им обоим некуда было идти, пока они не решили отправиться в Хогвартс. Она знала, что ей все еще нужно решить, что делать с ее родителями, но она также знала, что сначала ей придется иметь дело с полной луной. Она должна была знать. Она чувствовала себя такой одинокой; больше всего на свете она хотела увидеть и обнять своих родителей, и впервые в жизни она обрела понимание — малейший намек на понимание — того, с чем Гарри, должно быть, приходится иметь дело все время. Ей больше некуда было идти, но она, по крайней мере, знала, где ее родители. Гарри больше некуда было идти, но за всю свою жизнь ему некуда было идти. Ей пришло в голову, что он никогда не говорил об этом; что ближе всего он когда-либо подходил к откровению об этом в ту горькую ночь в Годриковой Впадине, когда они стояли у могилы его родителей. Она почувствовала такое непреодолимое чувство печали, когда осознала, насколько она принимает вещи как должное. У Гарри не было семьи, о которой можно было бы говорить; что-то, с чем она надеялась никогда не столкнуться.

Но у него есть я! И Рон! И Джинни, и все остальные Уизли! Она внезапно нахмурилась, когда эта мысль напомнила ей о событиях в Норе, когда Гарри и Джинни расстались. Что касается Гермионы, то Гарри заслуживал счастья больше, чем кто-либо другой на земле, и ее глубоко опечалила мысль о том, что у него больше не может быть будущего, наполненного обещаниями, которые казались ему открытыми сразу после уничтожения Волдеморта. Она знала, что ее собственное будущее счастье было под вопросом, но она также знала, что у нее есть Рон и Гарри, чтобы предложить ей поддержку, если все пойдет к худшему. У нее также были родители; ей просто нужно было решить, что делать, чтобы вернуть их в свою жизнь.

Она вздохнула и посмотрела в ночное небо. Луна сияла ярко, и она бесстрастно отметила, что она приближается к своему максимальному размеру; что он уже на три четверти пути к наполнению и что завтра он преодолеет критическую точку. Уже несколько дней она чувствовала, как это притягивает ее. Ничего драматичного; просто чувство внутри нее, почти как пульс, бьющийся в ней, который заставлял ее чувствовать себя на грани. Она знала, что в любом случае чувствует себя очень взволнованной из-за того, что ее ждет, и поэтому ей было трудно понять, насколько именно на нее влияет лунный цикл.

Может все дело в моей голове?

Разговор с Биллом определенно развеял ее опасения. Как обычно, она предполагала худшее, когда впервые столкнулась с последствиями лунной активности. Она улыбнулась; ПЛТ действительно!

Она обернулась на шаги позади нее и улыбнулась, несмотря на то, что ее одиночество было прервано.

— Привет, Рон, — тихо сказала она. Она должна была признать, что в последнее время была приятно удивлена ​​его поведением. Он был для нее скалой. Они обменялись несколькими целомудренными поцелуями, оба нервничали, пытаясь сдвинуть свои отношения с отношений двух близких друзей. Два друга, которые, по общему признанию, дрались как кошка с собакой, размышляла она. Но они не дрались с того момента во время битвы, когда она, наконец, отбросила осторожность и поцеловала его. Им грозила возможная смерть; она не хотела умирать, не решив проблемы между ними. И она была рада, что сделала это; Рон продемонстрировал уровень зрелости и чувствительности, который с тех пор она считала выше его. Его действия рассеяли ее опасения, что они будут продолжать сражаться все время. Это были не те отношения, которых она хотела;

— Привет, — наконец ответил Рон. `Ты в порядке? Здесь холодно.

`Я в порядке. Я просто хотел немного побыть наедине».

Она заметила, что он казался весьма расстроенным этим.

— Вы хотите, чтобы я ушел? он спросил.

В ответ она протянула руку и подождала, пока он ее возьмет. После минутного колебания он так и сделал.

`Нет; Я не хочу, чтобы ты уходил. Спасибо, что искал меня. Мы всегда рады вашей компании. Она остановилась на мгновение, когда что-то пришло ей в голову. — Откуда ты знаешь, где меня найти?

Она заметила, что он выглядел немного застенчивым при вопросе. `А, хорошо; На самом деле я этого не сделал. Это Гарри предложил мне найти тебя здесь, — наконец ответил он.

Она улыбнулась про себя. Он бы. Он слишком хорошо меня знает. «Я рада, что ты пошла искать меня, независимо от того, как ты меня нашла», — сказала она.

Это, казалось, успокоило его, и несколько мгновений они стояли в дружеском молчании, оба задумчиво глядя на луну.

— Значит, завтра? — наконец спросил Рон.

Она кивнула и постаралась говорить спокойно. «Завтра».

Рон крепче сжал ее руку. `Что бы ни случилось; Я хочу, чтобы ты знал, что я не оставлю тебя. Ты знаешь, что это правильно?'

Она улыбнулась. `Я знаю это. И спасибо. Я не знаю, что бы я делал без тебя. И Гарри, — добавила она.

Рон улыбнулся. `Ну; к счастью, вам никогда не придется это выяснять. Я не оставлю тебя, и я знаю, что Гарри тоже никуда не уйдет. Я также знаю, что он надерет мне задницу, если я подведу тебя. Он любит тебя, ты же знаешь.

`Он делает?' Она обнаружила, что ее сердце слегка екнуло при этих словах, но прежде чем она успела обдумать это, Рон продолжил.

`Конечно, он делает! Он мне сам сказал. Он сказал мне, что любит тебя, как сестру.

Она улыбнулась этим словам, благодарная за то, что Рон пытался сделать. Но тут в ее мысли проник придирчивый тоненький голосок. Это был ее логичный голос; тот, который всегда вмешивался, когда что-то не складывалось.

Как он может любить меня, как сестру? У него нет сестры. Откуда он знает?

«Это очень мило с его стороны. Я тоже люблю его как брата, — наконец ответила она, понимая, что у нее нет ответа на собственный внутренний вопрос. Она также поймала себя на том, что задается вопросом об обстоятельствах, которые привели к тому, что Гарри сказал что-то столь личное Рону. Она знала, что там есть что рассказать.

Именно в этот момент она заметила краткую вспышку облегчения, промелькнувшую в глазах Рона при ее словах, прежде чем он тепло улыбнулся ей. Именно тогда голосок в ее голове снова решил заговорить.

А как бы ты узнал? У тебя тоже никогда не было брата…

У нее не было ответа на этот вопрос, и она обнаружила, что странно встревожена, прислонившись к Рону и пытаясь насладиться теплом его объятий.

Гарри откинулся на спинку кресла, стоявшего перед камином в гостиной Гриффиндора, и вздохнул. Он ужасно устал, но не хотел ложиться спать, пока не обнаружил, что с Гермионой все в порядке. Когда Рон объявил, что ищет ее, ему потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, где она может быть. Он небрежно предложил попробовать озеро, потому что знал, что это место, куда Гермионе нравилось ходить, когда она хотела побыть наедине со своими мыслями. Он сам удивился, высказав свое мнение по этому поводу, но был доволен, когда Рон принял его идею за чистую монету и немедленно отправился выяснять, прав ли он.

Он потер лицо руками, пытаясь не заснуть, и обратил внимание на окружающее. Это были напряженные несколько дней. Все они чувствовали себя немного помешанными в Норе, поэтому с некоторым облегчением получили письмо от Минервы с просьбой о помощи в восстановлении Хогвартса. Он был слишком счастлив выполнить ее просьбу, и не только потому, что хотел найти время и пространство вдали от Джинни. Он изо всех сил старался вести себя как обычно, когда она была рядом, но это оказалось почти невозможным. Было ясно, что Джинни отрицала это и пыталась поднять вопрос об их отношениях, когда это было возможно, несмотря на его протесты, поэтому он ухватился за просьбу Минервы о помощи, как утопающий хватается за брошенный спасательный круг.

Кроме; школа доставила ему столько удовольствия в жизни, что это было меньшее, что он мог сделать, чтобы внести свой вклад в ее ремонт. Когда он, наконец, увидел ущерб, он обнаружил, что крайне опечален увиденным. Минерва, казалось, почувствовала его настроение, потому что мягко заверила его, что они смогут вернуть замку его былую славу. Она объяснила, что это волшебное здание. Иногда все, что требовалось, это немного усилить магию.

Так что последние несколько дней они были заняты. Они ремонтировали и восстанавливали; восстановил и залатал повреждения, и он был благодарен за работу, потому что это дало ему возможность отвлечься от вещей. Он был глубоко обеспокоен Гермионой и все же чувствовал себя бессильным, поскольку ничем не мог помочь. Нужно было дождаться полной луны, и знание того, что для его лучшего друга это должно быть бесконечно хуже, только омрачало его настроение. Его страдания облегчались только мыслью о том, что Рон и Гермиона, похоже, добились прогресса в своих отношениях, и это, в свою очередь, сделало Гермиону счастливее. Ее благополучие имело для него первостепенное значение, и все, что помогло ей справиться с этим последним испытанием, было для него благословением.

Он должен был признаться себе, что иногда его беспокоила перспектива того, что у них двоих когда-нибудь начнутся романтические отношения. Он боялся, что может стать третьим лишним в том, что всегда было сплоченной группой, но недавние события отодвинули эти страхи на задний план. Он закрыл глаза, вспоминая моменты сразу после своей последней встречи с Волдемортом. На несколько кратких мгновений он подумал, что у него может быть шанс на обычную жизнь, о которой он всегда мечтал, но теперь он знал, что многое будет зависеть от исхода завтрашнего полнолуния.

Один шаг за раз.

Он взглянул на распахнувшееся отверстие для портрета, и Рон вошел в гостиную, ведя за руку довольно розовую Гермиону.

`Все в порядке?' — спросил он, глядя на своего лохматого друга.

Она улыбнулась этому вопросу. `Это сейчас, Гарри. Спасибо.'

«Хорошо. А теперь иди к огню, ты выглядишь замерзшим. Он встал. — Я все равно собирался спать. Я хотел сначала убедиться, что ты… что с тобой все в порядке.

Она снова улыбнулась его беспокойству. «Ты иногда такой беспокойный бородавка, ты знаешь это?» — спросила она, наклонилась и нежно поцеловала его в щеку. «Я в порядке, Гарри. Просто немного беспокоюсь о завтрашнем дне.

Он понимающе кивнул и повернулся к Рону, который глазами делал знаки «уходи». Он улыбнулся довольно плохой попытке своего друга проявить тонкость. `Я знаю это. Я ничего не могу с собой поделать. О тебе стоит беспокоиться. Вы оба, — ответил он. — Тогда я вас оставлю, — прибавил он с улыбкой и с удовольствием заметил, что они оба покраснели от его замечания. — Тогда спокойной ночи, — добавил он со смехом. «Не делай ничего, чего бы я не сделал».

Он повернулся и направился к лестнице, прежде чем они оба успели ответить, и почувствовал глубокое удовлетворение от того, что они остались с лицами более красными, чем волосы Рона. Несмотря на серьезность затруднительного положения Гермионы, было бы неправильно упустить шанс подколоть его друзей.

Некоторые вещи должны оставаться прежними .

Гарри выглядел мрачным, когда обратил внимание на Минерву, и выражение его лица, казалось, точно выражало то, что он думал. Он заметил, что директриса явно смутилась под его пристальным взглядом.

— Это лучшее, что мы могли сделать в такой короткий срок, Гарри, — начала она. «Надеюсь, мы больше не будем пользоваться этой комнатой после сегодняшнего вечера».

Гарри смягчил выражение лица и снова обратил внимание на комнату перед собой. Камерабыло правильное слово, размышлял он мрачно; эта конкретная комната выглядела так, как будто она была местом пыток столетия назад. Это было около тридцати квадратных футов, стены были из серого камня, и все помещение было влажным и холодным. Даже если бы ему не пришлось спускаться в подземелья, чтобы добраться до этого места, он бы понял по холодной температуре, что комната находится глубоко в недрах замка. В остальном комната была ничем не примечательна, если не считать двух очевидных вещей. Первыми были железные прутья, аккуратно разделявшие комнату на две половины. Это давало ощущение, что ты заглядываешь в тюремную камеру, и хотя прутья выглядели старыми и изношенными, когда он хорошенько встряхнул их по прибытии, ему стало очевидно, что они настолько прочны, насколько это необходимо. .

Второй особенностью комнаты, которая делала ее необычной и вызывавшей у него наибольшее беспокойство, было наличие наручников, прикованных к дальней стене. При первом просмотре этой комнаты их едва можно было заметить, но как только эти цепи были замечены, невозможно было не увидеть их, за исключением почти всего остального. Их присутствие напомнило наблюдателю, для чего именно предназначалась эта комната, и он почувствовал себя беспомощным, когда его взгляд снова упал на них. Он знал, что через несколько мгновений будет заковывать в них свою самую дорогую подругу, словно дикое животное. Он закрыл глаза и попытался не дать отчаянию захлестнуть его.

Позже будет время для слез. Я должен быть сильным ради нее прямо сейчас.

Он снова открыл глаза, услышав чьи-то шаги в коридоре позади себя, и точно знал, что это Гермиона и Рон. Он бросил еще один быстрый взгляд на Минерву и увидел, что она изо всех сил сдерживала собственные слезы, несмотря на свое суровое поведение. Он ободряюще кивнул ей, прежде чем повернуться, чтобы дождаться прибытия своих друзей.

Через несколько мгновений из-за угла появились Гермиона и Рон, взявшись за руки. Оба выглядели очень бледными, и он подозревал, что его собственное лицо будет отражать лицо двух его друзей. Он мрачно кивнул им обоим, заметив, что Гермиона одета только в белую мантию — почти как простыню, — и вдруг понял, что это на случай, если случится худшее. Если она полностью трансформировалась, то не было смысла тратить впустую отличный комплект одежды. Это казалось такой тривиальной вещью, о которой нужно беспокоиться прямо сейчас, но это действительно напомнило ему о том, с чем она столкнулась в этот момент. Вся ее жизнь была на краю пропасти, и все, что они могли сделать, это надеяться, что она не качается на краю пропасти.

`Ты в порядке?' — наконец спросил он, нарушая становящуюся неловкой тишину. Он проклял собственное отсутствие тонкости, задав вопрос. Конечно она не в порядке!

Она смотрела на него мягко, словно читая его мысли. Она повернулась к маленькому зарешеченному окну, расположенному высоко в стене, и, проследив за ее взглядом, он увидел последний свет солнца, опускающегося за горизонт. Он повернулся к ней и увидел, что она смотрит на него.

— Я просто хочу покончить с этим, — сказала она. «Я просто хочу знать. Так или другой.'

Он кивнул, полностью понимая, как хотел бы знать, будь он на ее месте. — Тогда давайте сделаем это, — ответил он мрачным голосом.

Он взглянул налево, когда послышались новые шаги, и был удивлен, когда Поппи Помфри завернула за угол. Он знал, что не должен был удивляться; что Поппи, очевидно, захочет следить за здоровьем одного из своих учеников, а также предложить моральную поддержку другу. В конце концов, за исключением Билла Уизли, который сегодня вечером сам будет иметь дело с полнолунием, присутствующие в настоящее время были единственными живыми людьми, которые знали о затруднительном положении Гермионы. Было правильно, что все они должны быть здесь ради нее.

Его внимание было отвлечено, когда Гермиона встала со своего места и наконец вошла в комнату. Его поразило самообладание, которое она демонстрировала, хотя он знал, что она была в ужасе. Он не знал, что делать в этот момент, и был застигнут врасплох, когда она повернулась лицом к Рону и ему.

«Вы бы… не возражали бы, если бы я попросил вас… приковать меня цепью?» — осторожно спросила она. «Если ты это сделаешь, тебе будет не так уж плохо; Я знаю, что вы двое всегда заботитесь обо мне.

Гарри был ошеломлен этой просьбой, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить самообладание и ответить.

`Конечно. Все, что я — то есть — мы можем сделать, чтобы помочь.

С этими словами он вошел в комнату и встал рядом с ней, взяв одну ее руку в свою, а другой схватив Рона, так что они втроем образовали круг.

«Что бы ни случилось, мы всегда будем здесь для вас», — сказал он, и его голос был насыщен эмоциями. Она не ответила; вместо этого она просто кивнула в знак благодарности, прежде чем ослабить хватку, встать спиной к стене и протянуть руки. Она повернулась, откинула голову на холодные камни и закрыла глаза, ожидая, что они подействуют. Гарри переглянулся с Роном и понял, что другой его лучший друг тоже страдает. Они встретились взглядами на несколько мгновений, молча переговариваясь, прежде чем решительно кивнуть друг другу и двинуться к Гермионе. В мрачном молчании ее стали приковывать к стене.

Гарри чувствовал, как его сердце колотится в груди, когда он собирал цепи в руках. Он увидел, что Гермиона открыла глаза; что она пыталась быть храброй, и он также видел, что Рон выглядел так, будто его вот-вот стошнит, когда он надел на ее тонкое запястье одну из наручников. Страдание двух его друзей было таким же, как и его собственное, и он внезапно решил рискнуть, присел и осторожно вставил ее ногу в металлическую застежку, прикрепленную к одной из цепей.

— Знаешь, — начал он настолько небрежным голосом, на какой только был способен, — ты знаешь, что почти при любых других обстоятельствах я, вероятно, с удовольствием приковал бы привлекательную девушку к стене. Это открывает ряд возможностей».

Он поднял взгляд из своего присевшего положения и увидел удивленные выражения на лицах двух своих друзей, которые оба смотрели на него с открытыми ртами. Он услышал удивленный вздох Минервы и закрыл глаза.

Вот дерьмо! Я зашел слишком далеко! Вот дерьмо!

Он открыл рот, чтобы извиниться, но вдруг с удивлением увидел, что лицо Рона расплылось в широкой ухмылке. Его рыжеволосый друг обменялся взглядом с Гермионой, и сердце Гарри сжалось, когда он увидел дрожащую улыбку на ее лице. Наконец улыбка стала шире, и она начала смеяться, к ней присоединился и Рон.

— Осторожнее, Поттер, — с притворной серьезностью сказал Рон. — Ты говоришь о моей девушке. Его ухмылка стала шире, и он внимательно изучил цепи. «Теперь, когда вы упомянули об этом, эти цепи действительно открывают ряд возможностей…» добавил он озорно.

«Рон Уизли!» — воскликнула Гермиона. «Если бы я не был прикован к стене прямо сейчас, ты был бы за это!» ее тон был строг, но ее улыбка и, прежде всего, ее глаза сказали им обоим, что она позабавилась. Гарри обнаружил, что рад, что пошутил сейчас; рад, что дал им над чем посмеяться, даже в таких ужасных обстоятельствах. Его собственная улыбка стала шире, когда он снова сосредоточился на работе.

Закончив с ее ногой, он быстро сковал ей руку и увидел, что Рон тоже выполнил свою задачу. Все трое переглянулись, никто из них не знал, что теперь сказать. Невольно он перевел взгляд на окно и увидел, что дневной свет почти исчез. Времени не осталось. Он повернулся к Гермионе, когда она начала говорить.

— Спасибо, — прошептала она. «Вы оба». Она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. `Теперь, если вы не возражаете, я бы предпочел, чтобы вас здесь не было, чтобы стать свидетелем этого, если… если случится худшее. Вы можете сделать это для меня?'

Гарри ожидал этого, потому что знал, что если роли поменяются местами, он не захочет, чтобы его друзья увидели, как он трансформируется. Он серьезно кивнул. — Конечно, мы не возражаем, — тихо ответил он. Он наклонился вперед и быстро поцеловал ее в щеку, при этом схватив ее за плечо. «Я здесь, несмотря ни на что», — сказал он и был вознагражден улыбкой. Он повернулся к Рону и кивнул ему. — Я оставлю вас на минутку наедине. Он снова повернулся к Гермионе. — Увидимся утром, — добавил он, его голос начал ломаться. Он быстро отвернулся, чтобы она наконец не увидела, как он сломался, и вышел из комнаты, не оглянувшись. Ему стало физически плохо, и он рухнул на ближайший стул, обхватив голову руками. Он не поднимал глаз до тех пор, пока не прошло несколько минут и он не услышал Рона.

Двое друзей обменялись мрачными взглядами, прежде чем обратить внимание на окно. Луна скоро выйдет.

Все, что мы можем сделать сейчас, это ждать.

Гермиона боролась с чувством тошноты, которое грозило захлестнуть ее, когда Рон, наконец, вышел из комнаты и с громким хлопком закрыл за собой дверь. Шум эхом разнесся по комнате, отдаваясь эхом и напоминая ей надгробие, вбитое в склеп. Она услышала, как повернулся ключ в замке, и вздрогнула от мрачных мыслей, поняв, что должна оставаться сосредоточенной, иначе паника охватит ее. Она повернула голову вправо и пошевелила пальцами в наручниках, убедившись, что ее друзья проделали достаточную работу, чтобы у нее не было шансов на побег. Она была холодна и огорчена, и она знала, что Рону и Гарри было нелегко сковывать ее таким образом, но ей нужно было, чтобы они сделали это для нее.

Она вспомнила тот момент, когда Рон и Гарри приковали ее к стене. Она чувствовала себя физически больной из-за своего затруднительного положения и из-за того, что возложила такое бремя на двух своих самых дорогих друзей.

А потом Гарри разгадал фразу о том, чтобы заковать в цепи привлекательную девушку.

Сначала она была в шоке. Удивлен на самом деле; комментарий был не в духе ее подруги. Она не знала, что и думать, но тут Рон улыбнулся, и она тоже увидела забавную сторону. Не то чтобы то, что он сказал, было особенно забавным — в ее нынешнем затруднительном положении не было ничего даже отдаленно забавного. Скорее, потому, что она ценила то, что он пытался сделать. Он пытался облегчить ее страдания, а также давал ей понять, что это не конец света.

Просто так кажется.

Она обратила внимание на маленькое зарешеченное окно в верхнем углу комнаты и увидела, как первые проблески света начали проникать сквозь решетки.

Не долго, теперь. Минуты; секунды, даже, и я буду знать.

Она закрыла глаза и ждала, чувствуя притяжение лунного цикла, но находила некоторое утешение в том, что не чувствовала ничего лишнего; не испытывая ничего, что отличалось бы от предыдущих ночей. Это дало ей некоторые основания для надежды.

Она дышала глубоко и размеренно, пока ждала, ее нетерпение начало брать над ней верх. Что особенно пугало в ее затруднительном положении, так это то, что у нее не было системы координат; она понятия не имела, чего ожидать, и подозревала, что не узнает, насколько сильно она пострадала, пока не станет слишком поздно. Она опустила голову и желала, чтобы время прошло.

Она была так сосредоточена на своем дыхании, что поначалу чуть не пропустила его. Она открыла глаза в ответ на внезапный… всплеск внутри нее, но как только она пыталась решить, что это было, оно прошло. Она почти могла поверить, что ей это показалось.

ХОРОШО; не паникуйте. Билл сказал, что он все еще чувствует притяжение в это время месяца. Это ничего не значит - что бы это ни было... Вот! Вот оно снова! Что это? О Боже; Помоги мне; что это?

Она внезапно покачнулась, ее тело вытянулось вперед и прижалось к натянутым цепям, белая мантия туго обтягивала кожу. Ее голова была поднята к потолку, а спина выгнулась дугой, когда она напряглась. Она почувствовала краткий момент агонии, прежде чем она прошла, и она откинулась на стену, тяжело дыша. Она ждала, что произойдет что-то еще, но казалось, что все, что происходило, наконец закончилось.

Может быть, все будет хорошо. Может быть, я не…

Крик, который она испустила в этот момент, разнесся эхом по всему сырому, темному подземелью. Он эхом разнесся за решеткой и стенами ее камеры и разнесся по коридору, мимо перепуганной группы, ожидавшей новостей. Она снова вытянулась вперед, не в силах контролировать свои движения, когда боль пронзила все ее тело; боль, которая была сильнее всего, что она испытала за всю свою жизнь. Пока она боролась за молчание, ей на мгновение пришло в голову, что даже пытки в руках Беллатрикс Лестрейндж не могли сравниться с агонией, которую она теперь терпела.

О, Боже, что со мной происходит? Помоги мне, пожалуйста?

Она снова почувствовала прилив крови к венам; мучительное притяжение, которое доминировало над всем остальным и блокировало всякий разум и рациональность. Она снова закричала, и какая-то отдаленная часть ее разума поняла, что ее крики боли теперь больше походили на вой. Она почувствовала, как скалит зубы и сжимает пальцы, пытаясь вырваться из кандалов, приковывающих ее к стене. Когда она поняла, что происходит, она испытала внезапный сильный ужас, который затмил агонию; признала, что ее худшие опасения сбываются.

О, мама! Папа! Ты мне нужен... Рон! Гарри… Гарри…

Это была ее последняя сознательная мысль, поскольку с новым приливом мучительной боли она, наконец, потеряла контроль над своим разумом, и зверь взял контроль.

На данный момент Гермиона Грейнджер перестала существовать.

http://tl.rulate.ru/book/81726/2539873