7-3
Но смотреть прямо на Читанду мне позволено не было.
Я находился в комнате, размерами похожей на зал, в котором прямо сейчас мужчины обсуждали план действий. Здесь стояло больше керосиновых обогревателей, поэтому воздух был теплее. Комната была перегорожена плотной тканью, похожей на занавес, и я не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь за ней, или сколько там человек. Я чувствовал, что мне даже пытаться узнать это не следует. Комната была пропитана запахом керосина и ароматом косметических средств.
Из-за занавеса раздался тихий голос:
- Ореки-сан, ты здесь?
Думаю, это был голос Читанды. Другого такого голоса нет.
Но все-таки на мгновение я заколебался. В повседневной жизни Читанда разговаривает спокойным голосом, подобные интонации я слышал от нее множество раз. Но голос, доносившийся из-за занавеса, показался мне более чопорным и холодным. Кажется, этот голос больше соответствовал формальному, сдержанному поведению.
- Извини, что нам приходится так разговаривать. Меня сейчас одевают.
Моя догадка о происхождении этой ткани подтвердилась… за ней находилась женская раздевалка. В ответ я произнес что-то среднее между «Ах» и «Гм». Из-за охватившего меня дискомфорта зал, где сейчас проходило стратегическое собрание, показался мне комнатой для сиесты. Я поправил свалившееся с плеч пальто.
- Я позвала тебя только по одной причине. Возникли какие-то сложности, верно?
- …Да.
- Что-то серьезное?
- Думаю, да.
- Понятно.
На короткое время голос затих. Читанда одна за занавесом? Должно быть, нет, верно? В конце концов, в шествии принимает участие не только Читанда. Не знаю, во что одеты здешние куклы, но обычный наряд куклы невозможно надеть без посторонней помощи. Я молчал. Через некоторое время Читанда снова заговорила:
- Тогда, пожалуйста, будь добр, расскажи, что случилось. Осталось не так много времени.
Это правда. Если мы выдвигаемся в одиннадцать тридцать, то мне уже скоро будет пора переодеваться. Я понимаю безотлагательность возникшей проблемы и желание Читанды с ней разобраться. Скорей всего, она позвала меня, а не кого-то другого, потому что со мной ей легче разговаривать, ведь мы с ней одного возраста.
Но вот…
Разговор в ситуации, когда мы не видим лиц друг друга, очень похож на наши обычные телефонные разговоры, но прямо сейчас мой язык почему-то стал заплетаться. Возможно, из-за того, что я очень быстро перешел из холодного помещения в теплое.
Все в порядке. Ты не можешь просто сидеть и молчать. Облизнув губы, я заговорил:
- На мосту Чокю…
Началась реконструкция.
Изначально работы планировалось остановить.
Но потом кто-то сообщил строительной фирме, что реконструкцию можно начинать согласно плану.
В результате воспользоваться мостом Чокю нельзя, и мужчины обсуждают, как изменить маршрут. Я старался быть краток и говорил быстрее обычного. Но в ответ не услышал даже кашля. Было бы неплохо услышать хоть какой-нибудь звук, чтобы понять, что Читанда слушает. Возможно, она и издавала какие-то звуки, но сквозь плотную ткань они до меня не доходили. Понятия не имею, чем она занята, пока слушает меня. Она может сидеть в традиционной позе и расчесывать волосы, или, может быть, она слушает меня, делая стойку на голове… важнее другое, слушает ли она меня вообще?
Внезапно я ощутил неуверенность, поэтому прервал свою речь и спросил:
- Кто-то предложил пройти через мост Тоджи, но… ты слушаешь?
Она быстро ответила:
- Да, слушаю.
Ее ответ был не просто резким, в нем я ощутил такую холодность, которой раньше не испытывал. Как будто она сказала это, поднеся веер ко рту. Я даже сумел представить, как Читанда, подперев голову одной рукой, пытается подавить зевок. Я вздохнул, рассказал о неловкой атмосфере, царившей среди мужчин, и закончил свое объяснение.
Я замолчал, и теперь, единственным, что можно было услышать в этой комнате, оказался еле слышный звук горения керосина в обогревателе.
…Хотя нет, не только он.
Я напряг слух и услышал еще кое-что. Сдавленный шепот. Он звучал так, будто кто-то с кем-то переговаривается. Это Читанда? Или какой-то другой человек, который до этого не произнес ни слова?
А потом мою речь оценили.
- Ты очень хорошо резюмировал происходящее.
Что ж, спасибо.
Но тон последующих слов немного отличался от того, каким была сказана предыдущая фраза. Я почувствовал, как Читанда глубоко вздохнула, а затем заговорила более громким голосом.
- Мураи-сан – член городского совета города Камияма. «Отсрочка даты завершения работ», скорей всего, просто фигура речи. Тем не менее, если бы переговоры проходили через Мураи-сана, то Строительной фирме Накагавы было бы трудно отказаться от выполнения этой просьбы. Поэтому мы должны принять то, что сегодняшний телефонный звонок с просьбой продолжить работы был реальным.
В ее словах угадывалась примесь того чувства, которое я привык ощущать в каждом звуке, произнесенном этими губами. Это был жгучий энтузиазм, который обычно скрывался за опрятной внешностью. Когда я слышу имя Читанда, мне вспоминается самое начало нашего знакомства. Мы познакомились в апреле прошлого года, и за прошедшее время она успела вовлечь меня, Сатоши и Ибару во многие дела. Она - человек, переполненный любопытством.
Значит, у Читанды нет веера. Она просто хотела выяснить, кто это сделал и почему. Возможно, все это время она стояла как можно ближе к занавесу. И, конечно же, не было никаких зевков. Нет никаких сомнений, что прямо сейчас ее огромные глаза лучатся энергией. Просто обычная Читанда.
- Зачем им…
Вот оно, любопытство Читанды, прямо за этим занавесом.
Но продолжения не последовало.
Я уловил вспышку воодушевления, но затем оно внезапно исчезло, как будто его вообще не существовало.
В тот момент, когда я, соблюдая классическую позу, все еще сидел на татами, Читанда так и не произнесла заветное «Это не выходит у меня из головы». Вместо этого она сказала следующее:
- Все будет хорошо. Кажется, проблема не такая уж и серьезная.
У меня на языке крутились две фразы, но первую – «И это все?» - я, естественно, сказать не мог, поэтому прочистил горло и спросил:
- Думаешь? В другой комнате к этому, кажется, отнеслись довольно серьезно.
- Возможно, так оно и есть, но решение все же можно найти. Проще говоря, они не решаются идти дальше вниз по течению по религиозным причинам.
Она сказала это так, будто читала лекцию. На самом деле, все это было не так уж и интересно, но почему-то у меня появилось желание сказать: «Расскажи, пожалуйста, поподробнее?».
Читанда немного подумала.
- Ореки-сан, не мог бы ты, пожалуйста, передать мужчинам сообщение?
- Мм. Конечно.
- Тогда…
Следующие слова были преисполнены духовной силы.
- Я сама спрошу настоятеля другой стороны. И попрошу отца лично связаться с представителями. Пожалуйста, скажи им это.
На мгновение я задумался, не сработала ли снова дурная привычка Читанды. В конце концов, в этом послании явно как-то маловато слов. Когда Читанда просит о помощи, она склонна замалчивать объяснение. Но если указать ей на это, то она тщательнейшим образом дополнит свои слова.
Но на этот раз после того, как я спросил: «Это все?», из-за другой стороны занавеса донеслось лишь несколько холодных, сухих слов:
- Они должны понять.
Это я им и сказал.
Я вернулся в мужской зал и передал сообщение, при этом голову мою не покидала мысль о том, как же здесь холодно. Я еще не закончил говорить, а на лице Ханаи уже появилось неприкрытое выражение облегчения.
- А, тогда давайте остановимся на этом варианте… Хорошо, слушайте, мы пойдет через мост Тоджи.
Похоже, пока я пытался понять, что происходит, маршрут был уже выбран.
Теперь впереди лишь Буря и Натиск[1], в которых нет места сомнению. Как-никак до начала шествия времени почти не осталось.
[1] «Буря и Натиск» (нем. «Sturm und Drang») – литературное движение в Германии 70-х гг. 18 века, получившее название по одноименной драме Ф. М. Клингера. Здесь используется для обозначения резких решительных действий, не терпящих сомнений и устремленных только вперед.
http://tl.rulate.ru/book/41761/1864839
Использование:
