Готовый перевод Stone Thrown into the Lake / Камень, брошенный в озеро: Глава 7.

Глава 7.

Сработала ли утренняя угроза, но место для Дюрана было приготовлено за обеденным столом. Адела, которая села во главе стола элегантным привычным движением, задумалась, стоило ли ей сказать что-то, когда увидела неловко входящего в столовую Дюрана.

Нет, не лучше ли было пойти и привести его лично?

Не было бы лучше, если бы мы проводили время вместе больше, чем сейчас? Может стоит переехать к Дью? – мысли Аделы стремительно проносились у неё в голове, но она ничего не могла сказать.

Для королевы Аделы Ивор, которая жила как змея, вселившаяся в сердце Короля, в прошлом нечего было бояться в мире. Она была хладнокровна и прятала своё сердце глубоко внутри.

Для Аделы было нормально обдумывать всё в одиночку, решать и воплощать это в жизнь так же в одиночку. Для неё другие люди были существами, которые слушали её решения и следовали им, а не теми, с кем она обсуждала их или советовалась. Дюран был единственным человеком, который был важен для Аделы, и она верила, что его мысли совпадают с её.

Но сейчас, когда Адела узнала, что всё это неправда, она стала самым трусливым человеком в мире. Она боялась отказа. Каждое слово и каждый жест действовали ей на нервы настолько сильно, что она боялась даже открыть глаза.

Что, если, когда я буду делать то, что хочу, Дюран возненавидит меня? Что подумает Дью, если я скажу, что хочу побыть с ним ещё немного? О чём мы бы вообще стали говорить? Я была бы счастлива находиться рядом, не говоря ни слова, но что, если это лишь расстроит Дью?

Могу ли я перевести его в соседние комнаты? Находиться в отдельном строении довольно некомфортно. Какая комната будет хорошей? Должна ли я уступить ему свою? Что подумает Дью? Что, если ему не понравится и это? Что, если ему нравится пристройка?

Могу ли я просто спросить? Как я должна спросить? Всё время, когда я думала, что меня поймут, даже если я ничего не буду говорить, было просто иллюзией, но сможет ли он понять, если скажу это?

Адела даже не могла гарантировать, что разговор позволит им лучше понять друг друга.

Адела извинилась и, ожидала, что Дюран простит её, но он ничего не ответил. Лишь плакал вместе с ней. Этот маленький жест, когда он держался за подол её платья, девушке казался таким же огромным, как тот момент, когда она влюбилась.

Адела не была уверена, прощена она или нет. Ей казалось, что она забралась на облако, которое плавает вверх и вниз. Только когда облако превратиться в дождь, ей некуда будет пойти.

Внезапно звук столовых приборов, постукивающих по столу, прорвался сквозь беспокойство Аделы. Она хотела позвать Дюрана и спросить, что случилось, но прикусила язык.

Всё потому, что Дюран ел мясо самой большой вилкой. Мальчик хмурился, сжимал кулаки и отправлял еду в рот так, словно сражался. Каждый раз, когда он прикасался к тарелке, раздавался постукивающий звук.

После того, как Адела стала любовницей Короля и уехала в столицу, и тем более после того, как стала Королевой, все вокруг неё придерживались надлежащего этикета приёма пищи. Даже король Ранд II, которому отчаянно не хватало способностей как Королю, обладал определённым этикетом, к которому привык родившись в королевской семье, не говоря уже о Сидисе.

Поэтому первой мыслью Аделы было:

Этот ребёнок нарочно отстраняется от меня?

Неужели он обижен на меня и ведёт себя так нарочно? – подумала она.

Даже несмотря на то, что их привезли в один замок детьми, Адела и Дюран никогда толком не трапезничали вместе. Адела, которая твёрдо верила, что они любят друг друга, больше не была такой глупо позитивной. Она стала чуть менее глупой, но вместе с тем и более встревоженной.

Её беспокойство заняло место воспитания в Зальцмии. Адела должна была учиться, осваивать всё новое и всегда быть начеку. Настолько, что у неё не было времени на нормальный сон, что делало невозможным жизнь без постоянного совершенствования. Адела узнала невероятно много, что не должна была знать девушка из аристократической семьи.

Её отец и мать воспитывали Аделу Ивор так, чтобы она была идеальным ребёнком из престижной семьи, лучше, чем кто-либо другой. Адела должна была высоко нести свою честь и честь семьи. Поэтому она думала, что её младший брат получает такое же образование, как и она.

Мысли Аделы успокоились.

Дью незнаком с приборами, словно никогда не обучался столовому этикету.

– Пф-ф-ф, – горничная, смотрящая на Дюрана, рассмеялась. Это была насмешка, полная злобы.

Мальчик стиснул зубы. Он едва мог скрыть сильные эмоции в своих глазах, которые были гневом и негодованием.

От этого открытого, эмоционального взгляда Адела вспомнила те чувства, которые она видела у взрослого Дюрана в своей памяти. Острое и тонкое лезвие ненависти. Здесь же было сырое железо ненависти, которое ещё предстояло отточить.

Адела внезапно поняла.

Если он никогда по-настоящему не обучался столовому этикету или другим аспектам этикета, Дью мог подумать об этом как о другой форме издевательств.

Потому что не имеет смысла, что я, как его старшая сестра, понятия не имею, чему учился мой младший брат, а чему нет. Что это, если не насмешка, пригласить младшего брата, который не знает основ этикета, пообедать вместе?

Девушка огорчилась.

Я не знала. Я должна была следить за этим, но не делала этого. Я была идиоткой, которую не заботило то, что знал или не знал её брат.

Адела могла понять, как выглядел Дюран в глазах окружающих её людей, и от этого чувствовала себя несчастной. Внезапно её взгляд упал на маленькую вилку в своей руке.

Научить Дью правильному столовому этикету легко, особенно для меня.

Только смог бы он чувствовать себя непринуждённо, если после того, как его высмеяли хозяйка тех, кто высмеивал его, начала учить его? Сказать: ‘Это не то, возьми другой прибор’. Я не могу заставить его почувствовать ещё больший стыд.

Вместо того, чтобы учить младшего брата, Адела взяла вилку как у него. После минутного колебания она наколола на неё кусочек хлеба, обмакнула его и отправила в рот. Это всё ещё были тихие и элегантные движения, но ни были такими же вопиющими, как и у Дюрана.

Горничная, смеявшаяся над ним, притихла. Насмешка в отношении Дюрана сменилась чувством шока в отношении к Аделе. Даже сам мальчик смотрел на Аделу с озадаченным лицом.

– ……Дью, как тебе ела? – спокойно спросила Адела, игнорируя эти взгляды.

Рука Дюрана, которая на некоторое время замерла, вновь начала двигаться. Он наколол на вилку тонко нарезанную и запечённую говядину, обмакнул её в грибной соус и отправил в рот.

С точки зрения столового этикета невозможно было оценить эти действия как 1 в десятибалльной шкале, но слуги Зальцмии смогли сдержать смех. Всё потому, что их лорд Айвор Адела, которая могла похвастаться настолько совершенными манерами, что их можно было бы изобразить на картине, в точности скопировала это действие.

– …… – Дюран, который прожевал и проглотил еду, всё ещё смотрел на старшую сестру с вилкой в руке.

Его губы разомкнулись.

Адела смотрела на него так, словно он был её самым дорогим сокровищем. Мальчик снова закрыл рот и посмотрел на стол. Взгляд Аделы последовал за его взглядом, словно привязанный на верёвочку.

Ниточка между ними натянулась так туго, что Дюран не смог победить и поднял голову. Он посмотрел в глаза Аделе и ответил так, словно принял какое-то решение:

– Нормально.

…… Восхитительно, – улыбка подобная весеннему цветку расцвела на лице Аделы.

Ей было приятно услышать ответ. Для неё совершенно не имело значения, лгал ли Дюран ей или был ли его ответ данью уважения.

Однако в зимний мороз окунулись те, горящие сердца и мысли которых замёрзли. Ведь этот незаконнорождённый ребёнок с низшей кровью осмелился заговорить с их хозяйкой.

– Я счастлива, – Адела улыбалась, словно весеннее солнце.

Но даже если это была не весна, Дюран чувствовал себя так, будто оказался в конце зимы. Он не мог ответить и просто кивнул. Только тающий лёд, текущий как мутная вода, будоражил его разум.

– Если есть какое-то блюдо, которое тебе нравится, пожалуйста, скажи мне. Я прикажу приготовить его к следующему разу.

– Следующему разу? – переспросил Дюран.

Ему были незнакомы эти слова. На самом деле, всё это было незнакомо ему. Он был рад говорить неформально, держать одни и те же вилки и кушать вместе, но……

Его ответный вопрос пронзил сердце Аделы.

Мы так далеки друг от друга, что ему приходится переспрашивать.

– Да, к следующему разу, – осторожно ответила Адела.

Если это не доставит проблем, мы могли бы поужинать вместе сегодня вечером. Или провести завтра совместный завтрак, чтобы у нас осталось побольше времени, которое можно провести вместе.

Услышав её тихий ответ, Дюран наколол целиком приготовленную на пару мелкую рыбку с приправами и отправил её в рот. Адела повторила, тщательно пережёвывая еду, ожидая.

– Не знаю, – нахмурившись, ответил мальчик после долгого молчания. Он посмотрел на Аделу и добавил с неловким видом, когда их взгляды встретились. – Самое вкусное, что я когда-либо ел была курица, отваренная в воде с какими-то неизвестными овощами.

Адела была ошарашена и не могла ответить. То, что назвал Дюран, было едой, слишком расплывчатой, даже для того, чтобы назваться «блюдом». Это просто был рецепт приготовления мяса, чтобы оно было сытнее, поскольку найти мясо достаточно трудно.

Независимо от того, насколько бедными были обстоятельства его семьи, они же не могли быть настолько бедны? В своей собственной жизни, в сравнении с другими аристократами, я жила скромной жизнью. Но каждое блюдо, которое я ела, было лучше, чем у богатых простолюдинов.

Но что насчёт Дью? Его самая вкусная еда вот эта?

Адела не могла выносить понимания времени, когда она одна ела и жила в комфорте, ничего не зная о жизни младшего брата.

Обращение с Дью должно было быть на должном уровне, даже если он находится в замке Сэриум. Но они даже не научили его столовому этикету и не давали нормальной еды, – Аделе даже не хотелось думать о том, как с ним обращались.

Вместо того, чтобы помочь своему младшему брату в подобной ситуации, я говорила, что люблю его, ничего не зная об этом?

Понимание собственной глупости пронзило Аделу до костей.

Удивительно, что я ничего не знала об этом.

В прошлом Дью говорил, что не было ни мгновение, когда бы он не испытывал ненависти ко мне, он сказал, что его жизнь была несчастной из-за меня. И я согласна.

Всего за один день Адела превратилась в человека, который ненавидел себя больше, чем кого-либо другого.

Насколько сильной была её ненависть к самой себе? Настолько, что она даже не винила Дюрана.

Почему ты убил меня вот так?

Почему так просто?

Она считала, что Дюран, который утопил её в озере, был чрезмерно великодушен.

Айвор Адела, которая насыпала соль на язык человеку, оскорбившем ему, или бросала людей, пытавшихся причинить ей вред, диким псам в качестве еды, не могла просить подобную спокойную смерть. Ей хотелось вытащить своё мёртвое тело из воды и разорвать его на части.

Под ногами у Аделы словно забулькала грязь, как в болоте. Она и чувствовала себя так, словно проваливалась в болото, сидя на этом стуле.

Чистая и холодная вода, которая наполнила мои лёгкие, когда я умирала, была чрезмерной роскошью.

Адела действительно хотела убить себя. Отчаяние, окружавшее её, было глубоким, как болото и безбрежным, как море.

Сейчас девушка даже не могла использовать своё невежество в качестве оправдания.

Почему я не знала? Я должна была знать.

Я говорила, что люблю его и что посвятила ему свою жизнь. Я должна была знать! Было ли процветание Зальцмии действительностью и для Дюрана?

Когда Адела подумала об этом, ей перестало нравится даже то, что она получала сейчас как дочь бедного аристократа.

Я должна была знать, должна была догадаться.

Я – единственный человек, который мог и должен был помочь Дью.

Дюран снова опустил взгляд, когда Адела от отчаяния потеряла дар речи. Мгновение он колебался, но всё же.

– Нет, эта еда тоже хороша. Поэтому в следующий раз…… если будет возможность, пусть будут они.

Дюран Крайг прожил 15 лет, веря, что счастье существует лишь для того, чтобы его демонстрировали другие, насмехаясь над ним. Он ненавидел своего отца, свою мать, а также слуг и горничных, которые смеялись над ним.

Не было ничего особенного, на что он мог бы обидеться, когда речь заходила о его сестре, которую Дюран видел всего один раз, когда был маленьким. Казалось бы, ничего не могло произойти. Однако он ненавидел её так же сильно, каким был и его неописуемый гнев, который он испытывал ко всем другим неопределённым живым существам.

Для Дюрана Адела была такой же, как любой другой человек. По крайней мере, это было тем, что Дюран Крайг говорил себе снова и снова.

Не ожидай, не думай, не верь ни во что.

Даже если моя сводная старшая сестра была прекрасна, как Принцесса из книжки с картинками, когда мы впервые встретились. Даже если улыбка, появившаяся на её лице, на первый взгляд похожа на весеннее солнце, когда она позвала меня, даже если её руки были мягкими и нежными, когда сжимали мои……

Всё это не имеет ко мне никакого отношения, это не для меня. Это не то, чего я ждал, в конце концов, став частью этого ужасного мира.

Неважно, что это выглядит как сладкий мёд, в конце концов это не более чем я, который убьёт меня, едва я съем его.

Вот, что он говорил себе.

Но……

– Сестра…… – неловко заговорил Дюран. – Приготовь всё, что нравится тебе.

Она – единственная, кто называет меня Дью и говорит, что любит меня.

Даже если это я, я не могу не съесть его.

– Пожалуйста, не забывайте ставить «лайк» или «Спасибо», в зависимости от того, где читаете наш перевод. –

http://tl.rulate.ru/book/53726/2795012