Готовый перевод Возродившийся из прошлого лорд затевает стать новым императором пока не наступил апокалипсис / Возродившийся из прошлого лорд затевает стать новым императором пока не наступил апокалипсис: Глава 2 Эпоха дикости

Варвары двигались быстро на юго-запад. Ноги несли их по скалам и небольшим равнинам, предгорным перелескам и вдоль руин. Бежали они небыстро, но ловко перемещались даже по самой трудной местности не замедляясь. В то время как Каардарих периодически путался в ногах, устало бурча и пыхтя с тряпкой во рту и петлёй на шее. Подгоняемый своими пленителями он не раз падал, спотыкался и трудно дышал.

Тело истощило само себя за время прибывания в длительной магической коме, и такие нагрузки грозили сказаться тяжёлыми последствиями для организма. Словно насмехаясь над ним, некоторые молодые дикари намеренно перескакивали через самые трудные препятствия, стремясь, показать свою удаль перед старшими товарищами. 

Каждый из них имел черты лиц тирнов, в разной степени разбавленные эльфийскими или позорными иссийскими деталями внешности. Крупные носы и широкие скулы, зелёные глаза и будто конские гривы на головах всё это атрибуты не тирнской крови. Слегка заострённые уши некоторых, мелкие подбородки и тонкие скулы других так же были чужды его народу. Каардарих сбивался в своих догадках. Он знал, что что-то пошло не так, но не помнил как оказался в саркофаге и сколько времени прошло. Есть ли в настоящем времени его соотечественники или такие же усыпальницы с ожидающими пробуждениями тирнами? Или больше нет?

Эти техно-магические устройства были разработаны дабы переждать большое количество времени, находясь в состоянии схожем со "смертью глубокого сна". Каардарих не был особо сведущ в этом проекте, но помнил, что ориентировочно время ожидания в таком гробу было рассчитано от десяти, до пятиста лет. И их специально создали перед тем как безумный император обрушил коллапсовое оружие на головы врагов и предателей за полторы сотни лет до рождения Каардариха. Чтобы тирны могли пережить такую отчаянную попытку навести порядок. Но проект по слухам не был закончен и имел различные сбои. Многие попросту погибли в недоработанных усыпальницах от аномалий созданных коллапсовыми чарами неподалёку. И многие тирны, предатели и лоялисты выжили тогда потому, что попросту поглубже зарылись поглубже в землю.

Варвары были рослыми и плечистыми, но самый высокий из них был на полголовы ниже Каардариха. Они были белокожи, но слегка смуглы от длительного пребывания на солнце. Преимущественно чёрные или тёмные густые волосы неопрятно спадали из-под шлемов с небольшими рогами. Варвары были одеты в одежду из плотной ткани с кожаными или меховыми подкладками при этом оставляя некоторые участки тела открытыми вовсе, а другие наоборот защищая железными пластинами. Они носили металлические или медные шлемы, плотные накитки из неокрашенного льна и ботинки из странной кожи с прочной подошвой. Были увешаны костяными и медными украшениями, а также трофеями. У кого-то на поясе была Хериптская сабля, эльфийские метательные ножи, сложные инструменты и более качественная одежда, безрогие шлемы высокого качества и прочие приятные сердцу мародёра вещами. Разбавляя образ варвара тем, что они могли только отобрать.

У каждого из варваров был пояс с медной застёжкой и хотя бы медной, но украшенной бляхой. На поясе было по четыре навесных кожаных мешочка-кармана с нехитрой, но надёжной тканевой застёжкой. То был пережиток тирнских войск времён Каардариха. У каждого так же к поясу крепился бурдюк, нож и небольшая кирка или лопатка. На спинах варваров были коробы и вместительные рюкзаки или ножны с массивным оружием, несколько несли полупустые холщовые мешки через плечо. У некоторых были щиты, у кого-то лук со стрелами, а у совсем молодых массивные копья с медным широким наконечником. Однако многие отдавали предпочтение длинным мечам с лезвием шириной в ладонь или устрашающим топорам. В общих чертах, они создавали впечатление шайки профессиональных разбойников, котх Каардарих повидал немало незадолго до падения Звинзана.

Но отдельными от всех были не то колдун, не то шаман этой шайки, вожак и ещё двое войнов. Шаман был облачён в древние приталенные чёрные латы с матовым отблеском, которые мог носить только высокий худощавый человек. Изрисованные узорами зубастых пастей, около рунических символов и подобием наскальной живописи, доспехи всё ещё сохраняли принадлежность к древней тирнской культуре, что выражалось в небольших наплечниках треугольного образца и узорчатой окантовке из полудрагоценного магикопроводимого фиолетового сплава на пластинах брони. Поверх лат ритмично стучали с каждым шагом множество амулетов из клыков, монет и связок мелких костей. Небольшие когти на латных перчатках тоже были выполнены из того сплава и представляли собой нечто вроде нагнетателя и разрядника энергии. В руке старик нёс высокий меридовый посох украшенный янтарём и крупным, необработанным, заряженным кристаллом кварца на вершине. Древко в нескольких местах опоясывали медные фигурные пластины. Которые Каардарих не смог рассмотреть, так как был занят пытаясь не задохнуться и не поранить ноги поспевая за племенем. Шлем шамана крепился крючком на поясе.

Вожак носил куда более скромную броню: напоминающий ламеллярное пальто из стальных чешуек. Когда Каардариха поставили перед ним на колени, он обратил внимание на то, что каждая чешуйка гравирована уникальным символом, часть из них были алхимические, часть из древнего тирнского алфавита, а часть из кандьфарьского, но остальные он не успел ни опознать ни определить. Так как тогда его попросту обсмеяли, связали руки, надели на шею петлю и пинками погнали за собою. Вожак носил богато украшенный пояс, с золотой бляхой изображающей морду какой-то чудовищной твари, богато усыпанную мелкими самоцветами. В ножнах на самом поясе развешано сразу несколько явно ритуальных кинжалов. Стальной барбют вожака был покрыт кристальной пластиной на затылке, явно не из этой эпохи и был стилизован приклеенными плашмя клыками к нащёчникам.

Ещё пара выделяющихся войнов носили на себе элементы латного облачения поверх обычной варварской одежды. Судя по всему, снятого с одного конкретного рыцаря. Они были похожи чертами лица, что наталкивало на мысль о близком родстве. Оба бородатые и чрезмерно серьёзные. Малость прихрамывающие, но на разные ноги и оба вооружены секирами с инкрустированными магическим камнями на обухах.

Когда вечером устроили привал, Каардарих чьё тело не испытывало нагрузки на протяжении очень долго времени, просто горело от изнеможения. Древний тирн попросту развалился на нагретом солнцем камне, глубоко и часто дыша после марш-броска. Понимая, что завтра все мышцы его тела будут болеть, ныть и не сгибаться. И скорее всего, его завтра снова погонят пинками или попросту убьют за отказ идти вперёд.

И в этот момент Каардарих услышал наконец первые слова из уст своих пленителей. На секунду показалось, что он их понял, но не расслышал из-за собственного шумного дыхания. Каардарих резко затих ожидая выцепить ухом ещё хоть несколько слов, но похоже дикари знали, что следует делать и не нуждались в приказах. Часть из них отправились прочёсывать местность в округе, другая достала посуду, припасы и принялась копать ямку для огня. Третьи натягивать тент и ставить палатки, а девка, что избила его дубинкой и привязывала его к так удачно подвернувшемуся камню с высверленной сквозной дырой. После чего протянула ему свой бурдюк.

Каардарих потянулся было к нему, но тут же получил ладошкой по руке, после чего девушка сама его напоила, как поят раба или несамостоятельного ребёнка. Жадно глотая воду Каардарих понял в каком он ныне положении увяз и как же низко он пал. И решил, ночью во что бы то ни стало – сбежать. Его захватчица удалилась, перед этим снова грубо сунув ему тряпку в рот.

Дикари вели себя очень тихо, будто постоянно что-то высматривали. Они изредка перешёптывались у костра, косясь на чужака которого захватили у пещеры. Каардарих медленно вытащил изо рта кусок тряпки, глядя на двух строго смотревших на него хромых братьев. Он понимал, что если сейчас хоть "что-нибудь выкинет" то умрёт. Поэтому продолжил хранить молчание и отвернувшись, придерживаясь за камень уставшими руками выглянул, чтобы осмотреть местность. Вокруг лагеря между скал и растений были протоптаны едва заметные тропинки.

Они разбили привал в неглубокой низине между скал и деревьев. Укрытые от случайного взгляда издали. Среди разбитых камней и плетёных маскировочных щитков с плотно торчащим сухим репьём и бурьяном. Их так же прикрывали колючие кусты растущие вокруг в большом количестве.

Лагерный очаг с небольшим туннелем в половину локтя в который задувал воздух, позволяя костру гореть почти бездымно. И вскоре уже запахло пищей. Небольшие палатки были поставлены, а тент натянут совсем неподалёку от камня к которому его привязали. Стоянка казалась, была использована этим племенем не один раз, так как вокруг виднелись кучи мусора в которых периодически копошились мелкие наглые твари, похожие на бесклювых сухопутных птиц. Растяжка для выделки шкур, баррикады из связанных сухих кольев, а так же выдолбленный в большом валуне резервуар для сбора дождевой воды добавляли своегообразного комфорта.

Постепенно опускался сумрак и всё больше варваров приходило отдыхать к костру. Освежовывая змей, ощипывая диких аппетитных птиц и набрав ягод. Один из племени с опухшим, но довольным лицом принёс немного дикого мёда. Кто-то уже снимал броню и готовился отдыхать, кто-то уже молча жевал свою пайку, а кто-то ждал горяченького, лениво потягивая что-то из простой деревянной кружки. Тихие разговоры не были долгими, но Каардарих жадно жаждал услышать каждое слово. Они говорили на его языке, но настолько изменённом и исковерканном, что он был почти непонятен. Или быть может это был полностью чужой язык с некоторыми тирнскими конструкциями и заимствованиями. Он так и не мог пока разобрать. Отчасти от того, что варвары были немногословны, отчасти, что почти шептались, а живот самого Каардариха периодически громко урчал сводимый мелкими спазмами.

Их было немного, около двух дюжин. В основном среднего возраста с недлинными бородами и волосами. Было и несколько молодых парней и несколько девушек и даже трое стариков считая колдуна. Некоторые уже зевали и расстилали циновки под тентом готовясь отправиться на боковую, другие тихо почти приватно беседовали. Кто-то расселся поверх низины за камнями вокруг лагеря в дозор. А Каардарих борясь с усталостью, изнеможением и голодом пытался не потерять самоконтроль вынашивая в голове план побега и желательно тихого. Большой меч или секиру он утащить не сможет, но вот спереть на свободу кинжал или какой-нибудь топорик было бы не лишним.

Магия будто испарялась из мира, он чувствовал это. В его времена сама эта энергия буквально витала в воздухе, текла невидимыми потоками, гналась ветрами словно волнами. Пропитывало собой всё живущее так, будто бы было с ним одним целым. Теперь всё как-то стало суше, это было схоже с не до конца удовлетворённой жаждой. С почти ощутимой потребностью. При этом как это не парадоксально, граница между Фюсисом и Метралом стала куда тоньше. Раньше она была словно мощная крепостная стена, а теперь ощущалась как натянутая плёнка, тонкая, податливая, но очень упругая.

Каардарих закрыл глаза дождавшись когда на него перестанут обращать внимания. Концентрироваться было трудно, он не сразу смог остановить внутренний диалог, постепенно едва дыша, он словно магнит под водой начал постепенно притягивать к себе крупицы силы. Периодически прерываясь, открывая глаз, чтобы оценить обстановку. Боясь, что колдун почувствует эти колебания. Ночь уже вот-вот опускалась. И немного расслабившиеся дикари стали вести себя чуть более свободно. Голоса их стали по громче, они периодически хмыкали и улыбались. А шаман сидя у костра, по-прежнему в доспехах, смотрел сквозь огонь. Что в принципе, никому из окружающих не мешало и не беспокоило.

Пробудившийся почувствовал как тот восстанавливает свои силы, так же притягивая её к себе из окружения. Каардарих понимал, что сознание колдуна, наполовину просочилось в Фюсис. Поэтому отмёл основной план с побегом через царство за гранью. Однако магические крохи нужно подкопить, чтобы можно было бы отбиться от ненаделённых хотя бы в первые мгновения. Каардарих вновь закрыл глаза концентрируясь занового. Опасаясь, что колдун заметит если с одной стороны часть магии будет приходить поменьше чем со всех остальных. Или наоборот надеясь, что упиваясь старый не заметит если он начнёт вбирать чуть поактивнее перехватывая крупицы которые более активно притягивает шаман.

Так он прерывался несколько раз до самой ночи. То из-за боли в мышцах, то из-за того, что отлежал себе что-нибудь, то опасаясь что колдун начинает что-то подозревать. Но колдун оставшись у костра в окружении всего пяти засидевшихся товарищей начал шептать горловые мантры, слова которых помогали ему в его медитации. Доспехи он похоже снимать не собирался вовсе. Он отреагировал единственный раз когда резко и пугающе прошипев на молодого дикаря который слишком резко подкинул деревяшек в огонь от чего поднялся сноп искр. Парень с испугу вжался, тут же попытался отстраниться, не рассчитал и упал на спину явно ударившись. Наблюдавшие за этим заулыбались.

А шаман вновь вернулся к своему делу.

Каардарих потихоньку начал так же осторожно копить, примерно рассчитывая хотя бы на одно заклинание, чтобы если помереть, так хоть шумно. Ночь уже вошла в силу. Со стороны леса порой ухали совы, шумели сычи и фыркали рыская ночные животные. Месяц светил с чистого неба, а звёзды казались настолько яркими и низкими, что неплохо освещали открытые пространства в некотором отдалении от лагеря.

Каардарих периодически больно кусал себя за кисть, чтобы взбодриться и не засыпать. Но в очередной момент, вбирая силу он почувствовал как по нему что-то ползает и трогает его маленькими шершавыми когтистыми лапками. Он медленно открыл глаза, устало поднял поворачивая голову и резко дёрнулся сгоняя с себя двух мелких птицеобразных падальщиков с помойки. Сидящий у костра варвар прислонил палец к губам и тихо шикнул на него. Каардарих сглотнув испуг кивнул.

Воин поднял камень с земли и запустил в помойку. Камень вдалеке негромко прогрохотал и пошуршал и в тот же миг тьма в той стороне ожила и бросилась врассыпную, в лес и в стороны от света огня. Мелкие твари пискляво рыча и чавкая разбежались. Спустя мгновение на шум в ту сторону свистнула стрела от часового который среагировал на звук. Но тут же понял, что к чему и тихо поругался на метателя камня.

Старик тем временем наложил из котелка пищи и отдал этому варвару и тихо буркнув указал в сторону Каардариха.

Ему дали простую деревянную миску с полужидкой полбой и змеиным мясом, а после варвар забрал из кучи кучковавшихся в циновках похрапывающих тел какой-то крупный кусок материи и кинул пленнику. После чего вернулся общаться со стариком возле шамана.

Каардарих осторожно начал есть. Он не знал как желудок отреагирует на это, но сопротивлялся позову жадно всё сожрать с голодухи прямо сейчас. Поэтому ел медленно, прислушиваясь к каждому ощущению внутри желудка. А потом, сорвался. Пресная полужидкая каша из неокультуренного злака с солёным нежным змеиным мясом была умята только в путь. Мардариев укрылся тем что дали и казалось бы почти смирился, он был готов потратить накопленную магию на исцеление желудка если потребуется, подумав, что сбежать то он ещё успеет. Надо только сначала хоть немного восстановить организм после длительной комы. С этими мыслями он перестал пытаться аккуратно прожечь пальцами верёвку которой был привязан к камню и захрапел.

Позднее его грубо растолкала чья-то рука. А вторая тут же прикрыла ему рот прежде чем от недосыпа высказал бы своё некогда аристократичное недовольство. Ночь была тёмной, угли догорали в костровище над которыми всё ещё завороженно гудел колдун. Варвары вокруг тихо рассредотачивались вокруг лагеря почти пригибаясь к земле, беззвучно проверяя оружие.

– Шшш...! – Шепнул ему разбудивший его варвар прямо в лицо, обдав его нечищенным зловонием. – ... онтирны!

Эхом в голове Каардариха прозвучало это слово, заострив своё внимание на его корне. Варвар сунул в руку раба свой нож и отошёл прячась где-то в темноте. Каардарих растерявшись поначалу взглянул на предмет в руке. "Неужели... тирны. Онтирны?!". Но когда в темноте за границей лагеря раздался первый топот, затем шум и звон, а после пронзительный нечленораздельный грубый боевой ор. Каардариха прошибло холодным потом и он тут же начал перепиливать ножом верёвки.

http://tl.rulate.ru/book/66711/1787794