Готовый перевод Ascendance of a Bookworm. Short Story Collection / Власть Книжного Червя. Сборник побочных историй: Подготовка к рождению ребенка (Тули)

События происходят во время второго тома второй части (5 том по сквозной нумерации)

Побочная история к пятому тому второй части манги

***

— Прости, Тули. Они отказались. Похоже, уже отдали их кому-то другому.

— Ну что ж… — пожав плечами, ответила я девушке, работающей рядом со мной в швейной мастерской. — Кто не успел, тот опоздал, я полагаю. Спасибо, Рита.

Я спрашивала, нет ли у кого-нибудь запасных пелёнок. Нам потребуется много для ребенка в мамином животике — для подготовки к периодам плохой погоды, когда мы сможем стирать только раз в несколько дней. По крайней мере, так мне сказали наши соседи.

— У нас их тоже нет, — сказала Лаура, покачав головой. — Мы так долго пользовались своими, что большинство из них уже превратились в лохмотья, а остальные мы отдали, когда наша соседка забеременела.

— Спасибо, Лаура, — ответила я. — Это значит, что нам придется много работать и сделать всё самим.

Это наш единственный выбор, если никто ничего не может нам предложить.

— Ребенок родится не раньше конца весны, верно, Тули? Это оставляет тебе много времени. А с тремя женщинами дома вы все сделаете в мгновение ока!

— Точно. Ахаха…

Они не знали, что Майн совсем не шьет. Обязанностью женщины является помощь в шитье пеленок, когда у кого-то в семье рождается ребенок, но Майн просто продолжает говорить о книжках с картинками. И все же, как бы меня ни беспокоило то, как мало она помогает, я не могу рисковать и говорить об этом здесь — если все узнают, что моя младшая сестра мало того, что болезненная, так ещё и не умеет шить, она никогда не найдет никого, кто согласился бы жениться на ней.

Мое молчание должно было защитить её честь и её будущее. Лучше молчать и втайне заставлять её заниматься шитьем.

Такими темпами у нас будут проблемы, когда у Майн появится свой ребенок! Я должна быть хорошей старшей сестрой и заставить её мыслить иначе!

Вернувшись домой, я увидела, что Майн и Лутц что-то обсуждают. В последнее время это стало довольно обыденным явлением. Майн нужно было работать в храме в качестве священницы-ученицы, но, судя по всему, её ученичество было совсем не похоже на работу ремесленников.

— Очень тяжело просто смотреть и давать указания, — жаловалась Майн. — Мы могли бы сделать всё гораздо быстрее, если бы они позволили мне сделать это самой…

— Ты так говоришь, но у тебя просто не хватит сил на это, — ответил Лутц.

— Нгх... О, Тули. Добро пожаловать домой!

— Привет. Она та ещё заноза, да Лутц? — спросила я. — В последнее время дома было неспокойно, они с папой изо дня в день бредили о предстоящем ребенке.

Папа и Майн задавали одни и те же вопросы с тех пор, как узнали о маминой беременности: «Будет ли это мальчик или девочка?», «Что им делать, когда ребенок родится?», «Как они будут заботится о нём?» Нас с мамой раздражало то, что эти вопросы повторялись снова и снова, каждый день.

Майн было велено не говорить о ребенке в храме, поэтому я предположила, что эта тема не воспринимается там особо позитивно. Но, конечно, это ограничение не касалось прогулок до храма и обратно.

Я переживала, что она беспокоит Лутца своими постоянными разглагольствованиями.

— Мне не трудно, поскольку наши разговоры больше касаются книжек с картинками, а не ребёнка, — ответил Лутц. — Я думаю, что это тебе тяжело, Тули.

— Ага.

— Эм, Лутц, Тули? Не слишком ли вы грубы? — спросила Майн. — Я имею в виду, это же ребёнок! Как разговоры о нём могут не радовать?!

Её волнение продолжало нарастать, она рассказывала о том, какими замечательными будут роды и как ей не терпится самой стать старшей сестрой. Я слышала эту речь уже тысячу раз, поэтому замахала руками, чтобы её прервать.

— Если тебе так интересно, может, сделаешь пеленки или нижнее белье? — предложила я. — Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Это и для твоего собственного блага тоже.

Если Майн не научится шить, это создаст кучу проблем в её личной жизни. Если она не сможет освоить даже основы, то не сможет сшить одежду для крещения или церемонии вступления в совершеннолетие.

— Что? Но книжки с картинками гораздо важнее! — запротестовала Майн.

На этот раз она начала рассказывать о том, как обогащают детей книги и как бесчисленны способы, которыми они вызывают радость. Мы с Лутцем переглянулись, а затем пожали плечами — она действительно не понимает.

Лутц вздохнул, а затем взял Майн за плечи.

— Даже ты должна понять, насколько неподходящим является твоё мышление, — сказал он. — Пелёнки будут гораздо полезнее, чем книжки с картинками. И конечно, чтение книг может сделать тебя счастливой, но это относится не ко всем. Большинство людей даже не умеют читать! Они проживут всю жизнь, не прикоснувшись ни к одной книге, но они всё равно будут счастливы.

— Бвеххх... Я действительно умру без книг… — проворчала Майн и поджала губы. И снова я была уверена, что она — единственный человек во всём мире, который испытывает подобные чувства.

— Мы можем растить ребёнка без книжек с картинками, — сказала я. — Ни в одной другой семье их нет, и они прекрасно обходятся. Я имею в виду, что кроме тех глиняных табличек, которые ты взорвала, и дырявой бумаги, которую ты натёрла сажей, я даже никогда не видела книг.

— Тули! Это были не книги!

— А? Но ты сказала, что делаешь из них книги. Что ещё это могло быть?

— Это были заменители книг! Понимаешь, настоящие книги…

И снова Майн дала волю своему волнению. Я могла сказать, что она была очень увлечена тем, что рассказывала мне, но она говорила так быстро, что я не могла понять ни слова из того, что она произносила. Она продолжала утверждать, что в книгах есть что-то под названием «мудрость человечества», что бы это ни было, но единственное, что было в её книгах, это истории, которые мама рассказывала нам перед сном.

Мама рассказывает их каждый вечер, так что Майн могла бы и сама запомнить всю эту «мудрость человечества»

— Ты можешь придумать столько оправданий, сколько захочешь, но я всё равно считаю, что пелёнки важнее книжек с картинками, — сказала я. — Ты должна помочь нам с подготовкой, иначе потом будешь жалеть об этом.

— Не беспокойтесь обо мне, — ответила Майн. — Я буду работать над книгами. А ты работай над пелёнками. Таким образом, каждый будет делать то, в чём он лучше!

— Но что, если ребенок начнет говорить о чтении книг так же много, как и ты? Я не могу придумать ничего хуже…

Лутц разразился смехом на мое замечание.

— Да, мы бы все сошли с ума, если бы у нас было две Майн, — сказал он.

— Эй! — воскликнула Майн. — Лутц!

Я не хотела портить радость Майн, но мне хотелось, чтобы она немного серьезнее отнеслась к реальности нашей ситуации. Пелёнки и одежда были определенно важнее для ребенка, чем книжки с картинками.

Даже после нашей беседы Майн продолжала говорить о том, насколько важнее её книги с картинками. В итоге она, как обычно, втянула в свой маленький проект и других людей. Папа что-то вырезал из дерева, чтобы Майн смогла объяснить остальным, что такое ксилография, а Лутц и служители собирали сажу, чтобы она могла сделать чернила — после чего, она на несколько дней оказалась прикованной к постели из-за попыток самостоятельного сбора.

— Пока-пока, Майн. Постарайся проявить хотя бы немного самоконтроля, хорошо?

В то утро я провожала Майн в храм и она была переполнена энергией. Майн говорила о разработке какого-то нового метода, что, вероятно, означало, что кто-то ещё вот-вот будет втянут в её буйство.

Обычные подмастерья ходили на работу только раз в два дня, но поскольку Майн часто была прикована к постели, она ходила в храм при любой возможности.

Сегодня у меня был выходной, поэтому мама учила меня шить детскую одежду. В отличие от пелёнок, которые было просто вырезать и сшить из ткани, одежда должна иметь рукава, отчего её изготовление немного сложнее.

— Новая ткань обычно довольно грубая, — сказала мама, — поэтому для детской одежды лучше использовать старую, более мягкую ткань. Это намного лучше подходит для их кожи. Использовать новую ткань для таких вещей всё равно бесполезно, так как одежда быстро испачкается.

Чуть раньше она купила подержанную одежду и теперь разбирала одну вещь за другой. Я сидела с противоположной стороны стола от неё и изо всех сил старалась помочь.

— Итак, мама... Ты никогда не догадаешься, что задумала Майн. Она попросила папу сделать именную печать для ребенка, потом попросила мастерскую приюта сделать чернила. Потом она попросила Вильму нарисовать картину, Зига и Ральфа сделать всю резную работу, а этого мастера по имени Иоганн — сделать странные инструменты…

Как по мне, Майн втянула в свои странные планы слишком много людей. Эти книжки с картинками должны были стать её вкладом для ребенка, но было ощущение, что она почти ничего не делала сама.

— Мама, мама. Как ты думаешь, стоит ли нам позволять Майн продолжать в том же духе? Она, вероятно, является обузой для многих людей…

— Пока Лутц ничего не говорит, она в порядке. Независимо от того, насколько хорошо бы было, если бы она помогала готовить одежду и пеленки для ребенка и получала опыт шитья…

По выражению её лица было ясно, что она полностью отказалась от идеи научить Майн шить. Я понимала, что она чувствует — я тоже дошла до того момента, когда хотела сдаться.

— Но если она не научится шить, как она выйдет замуж? — спросила я.

— У меня такое чувство, что Майн никогда не найдет себе мужа, поэтому я не думаю, что мы можем использовать эту логику, чтобы заставить её.

Я уставилась на маму широко раскрытыми глазами. Мое дыхание перехватило в горле, и меня охватило очень тревожное чувство. Она как будто говорила, что полностью отказалась от будущего Майн.

— Почему ты так говоришь, мама?

— Все наши соседи говорят, что она слишком болезненная для замужества, и сколько бы мы ни пытались убедить её в обратном, Майн нам не верит. Я просто не могу представить, что она найдет кого-то из города или близлежащих деревень, чтобы выйти замуж и растить детей, как это сделала бы любая другая.

Брак был настолько нормальной частью нашей жизни в нижнем городе, что мне даже не приходило в голову, что Майн может никогда не выйти замуж. Стать женой — единственное будущее, которое я могла себе представить, и когда мамины слова прозвучали в моих ушах, моё сердце забилось так сильно, что стало почти больно.

— Но почему? — спросила я. — Я имею в виду, я знаю, что Майн будет трудно найти кого-то в мужья, ведь она болезненная и всё такое... Но она сможет найти кого-нибудь, верно?

— Её здоровье — не единственная проблема. Ей нужно оставаться связанной с храмом, чтобы выжить. Никто не жениться на ней, зная это.

Майн стала священницей-ученицей, чтобы справиться с пожиранием. Мы держали это в секрете от всех, так как люди не очень любят храм, но я никогда не думала, что этого будет достаточно, чтобы люди полностью отказались жениться на ней. Может быть, я не понимала этого, потому что раньше отводила сирот в лес.

— Что если мы изменим условия сделки так, чтобы Майн уехала, когда ей исполнится десять лет? — спросила я. — Тогда она сможет…

— Знаешь, Тули... Давным-давно Майн была категорически против того, чтобы у меня был ещё один ребенок.

— О! Я помню это!

Это было, когда мне было пять лет, а Майн только исполнилось четыре. Мама сказала нам, что она беременна, и, хотя я была счастлива услышать эту новость, Майн очень расстроилась. Она кричала: «Я не хочу ребенка!» — и очень расстраивалась. «Я так и знала! Вы с папой совсем не заботитесь обо мне!» — кричала Майн, почти взрываясь от истерики, которая переполняла её. «Вы избавитесь от меня, когда у вас будет здоровый ребенок?! Это нечестно! Я тоже хочу быть здоровой! Я ненавижу тебя, Тули!»

Она кричала и плакала, пока у неё не поднялась температура и она не оказалась прикованной к постели. С тех пор она начала безостановочно плакать о том, как несправедливо, что я здорова, а она нет.

— Это случилось потому, что мы были неосторожны в своих словах, — объяснила мама, опустив глаза. Она отделила большие куски ткани от маленьких и собрала нитки. — Помнишь, что сказали нам соседи, когда узнали, что у меня будет ребенок? Помнишь, что ты сказала, когда узнала, что одна из наших соседок беременна?

— Мм… — Я вспомнила наши разговоры у колодца на площади. — Надеюсь, ребенок будет сильным и здоровым.

Мама кивнула.

— Мы все так говорили друг другу. И потом, вдобавок ко всему, как родители ругают своих детей, которые пытаются убежать от выполнения обязанностей по дому? Это должно быть легко — Фея ругают всё время.

— Я помню, как его мама кричала на него. Она говорила что-то вроде: «Ты действительно думаешь, что мы будем содержать тебя, если ты даже не хочешь помогать по дому?»

— Люди постоянно говорят такие вещи, но тогда это действительно задело Майн. Она начала беспокоиться, что мы собираемся избавиться от неё. Вот почему она сказала, что не хочет ребенка здоровее неё, и почему она бесконечно завидовала тебе, её здоровой старшей сестре, которую все так хвалили.

Я никогда бы не подумала, что всё то, о чём мы говорили так непринужденно, ранило Майн до такой степени, что она полностью отвергла идею о новом ребенке. Я также не понимала, что её ненависть ко мне и жалобы на то, что всё так несправедливо, были вызваны тем, что она боялась быть брошенной.

— Как ты думаешь, я причиняю боль Майн тем, что говорю в последнее время? — спросила я. Я снова и снова предупреждала её о том, что её действия создадут проблемы, когда у неё в будущем появятся дети, но, возможно, это было жестоко с моей стороны, когда она с самого начала отказалась от брака.

— Не думаю, что сейчас её это сильно волнует, ведь до замужества и беременности ей ещё далеко, но, возможно, она станет более щепетильной в этом вопросе, когда достигнет совершеннолетия, — ответила мама.

Она положила собранные нитки в коробку и вздохнула. Я начала беспокоиться о будущем Майн — может, она снова в конце концов потеряет рассудок?

— И всё же. Я думаю, когда придет время, забота о сиротах и создание новых книг помогут Майн оставаться в нормальном состоянии.

— А?

— В отличие от прежних лет, она действительно что-то делает. Она сама ходит в храм, плюс она усердно работает, заботясь о сиротах и улучшая приют. Она не хандрит и не завидует всем — она достаточно выросла, чтобы найти то, что её действительно волнует… — сказала мама. Она поглаживала свой живот, как бы вспоминая то время, когда Майн была там. — Мы должны позволить ей делать то, что она сейчас хочет. Я просто рада, что она принимает этого ребёнка, не плача и не расстраиваясь.

— Да... Я понимаю.

Я вздохнула с облегчением. Теперь я знала, почему мама позволяла Майн буйствовать — она следила за её ростом.

— Итак... ребенок здоров? — спросила я.

На маме была свободная одежда, так как обычная в итоге стала бы неудобно тесной, но её живот ещё не был большим. Я вспомнила, что, когда Майн буйствовала, ребенок в итоге не родился. Мама сказала нам, что он умер внутри неё. — А в этот раз он действительно родится?

— Тебе и твоей сестре придется просто подождать и посмотреть. Конечно, он родится здоровым. И ему понравится одеваться в одежду, которую ты делаешь, Тули.

— Видимо, тогда мне придётся поработать над ней особенно усердно! — заявила я.

Напряжение спало с моих плеч, я взяла свою коробку для шитья, и у меня появилось чувство, что всё будет хорошо.

http://tl.rulate.ru/book/71458/2414196