Готовый перевод Звенящее Отчаяние / Звенящее Отчаяние: Глава 2 Земли Теней

С того момента, как Игнат спас Глеба от нахлынувшего на него отчаяния прошло около года. Молодой призрак всеми силами стремился избегать подобной ситуации, почти всё свободное время посвящая изучению Арканоса «Наказание», благо к данной науке у бывшего врача оказался немалый талант. Психология и некоторые прочитанные книги по психиатрии, что Глеб прочитал, желая разобраться с кошмарами, доставшимися в наследство от горячо «любимой» матушки. Всего за какой-то год бывший патологоанатом, достиг вершин мастерства в этой призрачной науке. Поразительно, что всё заняло так мало времени. Конечно самые основы некоторых Арканои могли быть интуитивно понятны, мужчина несколько раз встречал мертвых детей, что за год-два умудрились освоить второй-третий уровень той или мной Арканои, так что его пятый был явлением исключительным. Он даже смог обогнать Игната, который как оказалось смог освоить только четвёртый, несмотря на десятилетия бытия призраком.

С помощью «Наказания», он научился использовать часть способностей собственной Тени, пускай каждый раз платой за эту силу, было отчаяние, питавшее его злейшего врага. Глеб научился видеть Теней в других, и защищать от посягательств Спектров себя и товарищей. Он ног изгнать отчаяние из себя и других или же оградить свой дом от подслеповатых глаз Спекторов. Это очень немало, и более чем достаточно, чтобы хорошо устроиться в ином Некрополе, а если и повезёт, то и в самой Стигии, столице всех европейских призраков, но это явно было не то, чего Глеб желал.

Мужчине хотелось жить, а не существовать, танцуя на грани отчаяния, и неминуемого Забвения. Ему хотелось беспокоиться о том, что может забрать с собой душу через годы или десятилетия. Поэтому мужчина делал то, чего научился лучше всего делать за свою жизнь – учиться. Вот только другие Арканои давались мужчине не в пример тяжелее. Из тринадцати доступных или правильнее сказать относительно легальных, Глеб смог освоить основы лишь в двух призрачных науках, кроме Наказания. Молодой Призрак изучил Аргос, чтобы хоть как-то ориентироваться в мире мёртвых, и искусство ростовщиков, позволяющее обмениваться Пафосом с другими призраками или даже отнимать его насильно, но до последнего мужчина не опускался. Земли Теней интересное место, ведь основная валюта тут Пафос – страсти, и положительные эмоции призраков. Впрочем, это далеко не единственные деньги мира мёртвых, ещё больше тут ценились призрачные Оболы, или же Души, обращённые в монеты. Глеб дважды видел эти стонущие куски металла, и с тех пор, мертвый патологоанатом старался держаться от этого ужаса подальше.

В чём-то хорошо быть материалистом без сожалений. Тогда ты не волнуешься ни о рае, ни о аде, живёшь по совести, а умирая куда попадает твоя душа сложно сказать. Даже мёртвые не знают ответа на этот вопрос, кто-то считает, что такие души уходят в забвение, кто-то говорит о робко говорит о вознесении. Глеб не желал проверять кто из них прав.

Смерть внесла неприятные коррективы в его планы. Мужчина часто навещал места памятные ему ещё при жизни, и каждый раз тянущее чувство в области сердца наполняло его душу горечью скорби. Ему было только сорок, далеко не мальчик, но ведь он только начал жить, нашёл свою любовь, обустроил хороший дачный домик на отшибе, неказистый снаружи и роскошный внутри. Всё было не идеально, временами случались неприятности, ныли старые душевные раны, но это была его жизнь. Поломанная, местами неприятная и до одури тошная, но его жизнь, которой и дальше хотелось жить, ведь даже несмотря на пережитое он вполне мог бы протянуть ещё лет двадцать, оставить после себя детей с обеспеченным будущим, женщину с которой можно провести остаток жизни, не боясь того что она будет такой же как его мать. Мертвый врач скрипнул зубами, тут в темном отражении реального мира можно было не беспокоиться о необходимости посещать дантиста – большинство травм можно вылечить, если у тебя достаточно Пафоса. Всё, как в странах развитого капитализма.

О Наташе сердце болело сильнее. Глеб, уже давно понял, насколько ему важна эта замечательная женщина, и насколько ему больно видеть её страдания. Она была его страстью, его оковами. И каждый раз навещая свою женщину, мужчина чувствовал боль, от того, что не может быть рядом, её слезы жгли душу словно раскаленный напалм. Хотелось обнять и утешить, единственного важного для него человека. Но он не мог, был не в силах.

«Ты видишь, как она страдает, помоги ей уйти, и вы снова будете вместе, что сделает лучше и тебе и ей. Боль, разделённая с кем-то вдвое меньше», – вкрадчивый шепот Тени звучал слишком соблазнительно, но к счастью для себя Глеб мог мыслить здраво, и как бы не хотелось снова быть вместе с любимой женщиной, мужчина понимал, что убивать человека которого любишь может или безумец, или окончательно отчаявшийся человек, желающий спасти своего любимого человека от куда более страшной участи. А жизнь, пускай и наполненная болью потери и несчастьями, всё же жизнь, а не его жалкое существование.

Глеб чувствовал горечь сожаления, ведь действительно все годы своей жалкой жизни, он и не жил толком, лишь под конец, где-то за два года до своей смерти, мужчина заметил, что его симпатия к русоволосой женщине из терапии взаимна. Два врача резко стали настоящими опорами и отдушинами друг для друга, один что копался в трупах, другая умудрилась не перегореть и лечить людей.

Мужчина понимал, что у Наташи тоже хватает шрамов, но возможно именно это было тем, что сблизило этих людей. Они понимали боль друг друга, и знали где нужно поддержать друг друга, а где лучше не трогать, чтобы не бередить старые раны.

Встретились два одиночества, и стали потихоньку оттаивать. Вспоминая эти два года, самых счастливых в его жизни, Глеб чувствовал радость и теплоту, вслед за которой следовал вездесущий звон отчаяния.

«А ведь её тоже могут убить», – Тень не давала расслабиться, даже в такие моменты, не давала забыть собственные сомнения, напоминала о страхах. Мертвый врач, был сильным. Его воля больше не была истощена мучительной смертью, а сверкающий щит, в качестве которого выступало искусство Наказания, нерушимым Бастионом защищало душу. Но шёпот всё ещё был слышен.

Потратив Пафос своего внутреннего демона можно было бы на время заткнуть, но Глеб всеми избегал этого соблазна, используя свои внутренние резервы там, где они действительно важны.

– Грустно смотреть, как такой талантливый Призрак страдает, когда есть не способ вернуться, и некоторые доступнее остальных, – тихий каркающий голос, отвлёк мужчин от мыслей в его тихом пристанище. Глеб оглянулся по сторонам, заметив на пороге своего дачного домика, мужчину в шутовском наряде. Мертвый врач знал, что одежда в Землях Теней имеет куда меньшее значение, чем при его жизни.

– Ну здравствуй, гость дорогой, какими судьбами? – осторожно спросил Глеб, внимательно осматривая гостя, их взгляды встретились, и врач ощутил холодок, пробежавший по его спине.

Глаза гостя бы угольно-черными включая белки. Само по себе это выглядело очень пугающе, однако врач понимал подлинную опасность этой метки, перед ним был могучий пользователь Аргоса, скорее всего даже мастер этого искусства. Глеб нервно поёжился, прекрасно понимая, вряд ли Аргос, единственный талант незваного гостя.

– Всё дело в вопиющей несправедливости! В наши неспокойные времена, так мало душ уделяют должное внимание Искуплению, а тех, кто делает это правильно и того меньше. Как можно пройти мимо человека, что достиг вершины в этом искусстве, но страдает из-за незаконченных дел в Землях Плоти? – мужчина улыбнулся всем своим видом демонстрируя доброжелательность. Его лицо расплылось в самой чистой и искренней улыбке, которую врач видел за свою жизнь.

– Звучит красиво, но может я выгляжу совсем дураком? Тебе что-то нужно от меня, а то что нужно мне, ты и так знаешь, так почему не поговорить на чистоту? – Глеб нервно кашлянул, наблюдая как невинная улыбка на лице гостя стала похожа на оскал продажной женщины.

Мужчина засмеялся историческим смехом психопата, что со временем перешёл на радостный детский смех, который в свою очередь стал ехидным старческим хихиканьем.

– Прошу простить нас, за этот маленький тест. Мы, должны были убедиться в вашем здравомыслии, ведь годы не являются гарантией ума. Позвольте представиться, мы есть Скоморох, что хотим тебе помочь, – чудаковатый гость говорил странно, от чего становилось неуютно.

– Ты из гильдии Кукловодов? – с подозрением спросил врач.

– Ни боже мой! О каких Гильдиях может быть речь, когда подобные организации вне закона? – излишне театрально возмутился Скоморох.

– Хватит, кривляться, давай уже начистоту, не испытывай моё терпение, – Глеб раздражённо посмотрел на своего собеседника. В ответ, мужчина в костюме Петрушки, злобно оскалился и словно играя на контрастах радостно засмеялся.

– Что ж, если вы настаиваете, можно и поговорить о делах Сударь. Некоторым моим хорошим знакомым, а то и друзьям очень бы пригодилась помощь Искупителя, или просто талантливого, призрака, сведущего в Наказании. И если неожиданно найдётся мастер этого дела, готовый помочь... Или даже помогать на постоянной основе, он не уйдет обиженными, – высказав своё предложение призрак приветливо улыбнулся искренней, дружелюбной улыбкой, вот только его черные глаза не улыбались, а смотрели словно в саму душу.

– Пафос на это всё мне разумеется предоставят? – врач улыбка, а его гость улыбнулся в ответ.

– Ну разумеется! И если господину Искупителя интересен комфорт, мы готовы его предоставить, будь то Оболы, предметы интерьера, напитки, – выражение лица Скомороха стало очень серьезным, от чего стало напоминать физиономию большого начальника.

– Меня больше интересует то, что ты говорил про возвращение в мир живых, – осторожно произнёс Глеб, наблюдая за реакцией гостя.

– Об этом, мы поговорим после того, как наши друзья станут чувствовать себя лучше, – гость снова улыбнулся, но теперь было понятно, что больше делиться важной информацией он не намерен.

– По рукам, но мне скоро будут нужны ответы, – Глеб улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. Гость не сомневаясь пожал её, и мужчина лишь убедился в том, что несмотря на внешнюю безобидность, перед ним старый опасный мертвец, ведь даже в простом рукопожатии, ладонь этого казалось безобидного на вид призрака чувствовалась как стальные тиски.

А следом у нас под ногами раскрылся чёрный зев бездны, в которую оба призрака провалились. Под безумный хохот Скомороха, Глеб лишь сильнее сжимал руку призрака прекрасно понимая, что, если он потеряется тут, начальные знания Аргоса вряд ли дадут найти путь назад.

За знания надо работать, и Глебу работать пришлось очень много, что даже вспомнились рассказы коллег врачей. Десяткам, нет даже сотням призраков требовалась помощь Искупителя, и врач чувствовал, как шевелятся волосы на затылке от этих «мертвых пациентов». В большинстве своем, лечить приходилось Кукловодов, призраков древних и могущественных, что слишком долго занимались своим искусством, от чего сила их Теней приближалась к очень опасной границе. Глеб лечил их, тратя громадные объемы Пафоса на это дело, но временами врач терпел неудачи, и с каждой неудачей, его наполняла липкая грязь отчаяния, а стальная хватка жадной Тени становилась немного крепче.

Работа с большими объемами Пафоса, позволяла лучше понимать ремесло Ростовщиков. Глеб чувствовал, что Пафос – это эмоции, источником силы призраков было всё то, тепло, что дарили хорошие воспоминания, радость что была с ним при жизни, да не обязательно с ним. Пафос казался воплощением моментов, когда тебе было хорошо. Чужой же Пафос, он тоже дарил возможность ощутить радость кого-то другого. Эта сила прекрасна, она как свежий мёд со своим неповторимым цветочным ароматом, как сладкая патока или лучше в мире лакомство. Пафос так же пах запахом свежих дров, мягким дымом осеннего костра, едким ароматом настоящего табака, привычно обжигающего нос, свежим воздухом после теплого летнего дождя. Обладать большими запасами Пафоса прекрасно, ты словно снова чувствуешь себя живым, ведь деньги для мертвых не просто презренный металл, а аромат и вкус самой жизни. Отдавать эти сокровища было до невозможности тяжело, зубы сводило до одури. Хотелось окружить себя тоннами Пафоса и забыться, чувствовать радость и лгать себе, словно ты все ещё жив, словно для тебя всё ещё идут теплые летние деньки или золото осени.

Глеб даже завёл себе прибор, для измерения количества Пафоса. Артефакт был до жути странный, своим внешним видом напоминал гибрид тонометра и стетоскопа, но для врача, пускай и работающего больше с мёртвыми эта вещь была куда привычнее «весов» и приборов иных причудливых форм.

Долгие полгода врач лечил тех, чья Тень стала слишком сильна, и, хотя призраку получалось серьёзно облегчить участь многих собратьев, от корней и шипов, что пустили в их душах Тени избавиться так и не удалось, как и от корней, что пустила его собственная Тень. И всё же, спустя кажущиеся вечностью, месяцы труда, долг был уплачен, и Скоморох согласился делиться своими знаниями.

***

– Нам известно три способа. Кукловоды можем оседлать тушку подходящего кожаного мешка, сделал того чем-то вроде одержимого, а на вершине мастерства, можно и вовсе избавиться от надоедливого соседа, и самому стать живым, правда на время. На нас всех есть налёт Забвения, и мы не слышали, чтобы хоть кто-то смог пробыть живым дольше месяца. Прокторы воплощаются в Землях плоти проявляют свой Корпус, в то время, как Мастеровые вселяются в технику, и на этом известные способы вернуться в мир живых заканчиваются, но негласно, существует ещё один. О нём не говорят, но мы можем о нём поведать.

– У нас, мёртвых долгие тысячи лет существует способ вернуться в мир живых, вернув своё прежнее тело. Ходят слухи, что среди мертвых временами встречают Персефону, ту самую «греческую богиню», что украл в своё царство бог смерти. Но мы знаем правду. Персефона, была дочерью женщины с особыми силами, а Аид, одно из имён древнего призрака, что убил её, ради любви. Мать же дала Персефоне, особый артефакт, что позволяет пересекать саван и возвращаться в мир живых, в своё умершее тело, и вот уже тысячи лет, Персефона раз в год возвращается к своей матери, – когда Скоморох закончил свой небольшой рассказ, на мгновение воцарилась тишина.

– Постой, ты говоришь, что мать Персефоны живёт уже несколько тысяч лет? – Глеб чувствовал нескрываемое недоумение. Казалось бы, в этом рассказе, что-то да не так.

– Мы не знаем. Всё, что нам известно, так это то, что кем Персефона была. Возможно сейчас, она давно как ушла в Забвение или Вознеслась, если подобное возможно. Главное то, что она была первой Восставшей, показавшей путь. И мы нашли иной способ. Изучив основы мастерства Кукловодов, ты можешь вселиться в своё мертвое тело, и продвинувшись достаточно в одно из Арканои, что помогает преодолевать Саван ты сможешь заставить своё тело двигаться. Тебе не потребуются вершины мастерства этих искусств, чтобы вернуться в Земли Плоти, ведь родным телом управлять проще, чем чем-то ещё, – призрак в шутовском наряде многообещающе улыбнулся.

– Моё тело сейчас явно не в лучшем состоянии. Вскрытие, да и год в земле после похорон... Даже если я ожидаю его, вряд смогу хоть что-то сделать, – Глеб отмахнулся от простого решения. Оставалось выбрать какой способ ему подойдёт больше. Мастерство Кукловода или Проктора? Вернуться, пускай и ненадолго в своём прошлом облике, наверное, было бы даже полезнее. Он сможет наконец проведать Наташу, а не быть бессильным наблюдателем.

– А мы и не говорили, что ты похоронен, – слова Скомороха, оборвали размышления мужчины.

– Это невозможно, моё тело должны обследовать, как жертву убийства, и в конце концов похоронить, – Глеб ощутил смутное беспокойство. Где-то в глубине души заскреблось сомнение.

– Мы позаботились, чтобы твоё тело убрали в холодильник, до лучших времён. Это было несложно, ведь причиной твоей смерти поставили сердечный приступ, – тон и звучание слов, выдавали в Скоморохе скучающего чиновника, будничным тоном сообщающего родителям о смерти их единственного ребенка.

– Да какого Чёрта!!! – мужчина завопил, и его крике, наполненном эмоциями, кричало нечто потустороннее.

– Мы могли бы соврать, что сразу заметили в тебе потенциал, но нет. Успех при жизни не гарантирует успехов в посмертии, ровно, как и наоборот. Мы, стараемся сохранять тела тех, кого убило, нечто за пределами обыденности. Нам нужны восставшие, – сказав это призрак улыбнулся мягкой улыбкой доброго дедушки.

– Зачем? Зачем чёрт возьми вам ходячие трупы?! – в ответ на возмущенные слова Глеба, древний призрак лишь тихо рассмеялся.

– Ты видимо совсем не так, представляешь Восставших. В большинстве своем, те, кто вернулся в свои тела, даже после года в земле, возвращают свой прежний облик, разве что с печатью некоторой болезненности. Согласись, мужчина с громадными синяками под глазами похож на живой труп не больше, чем любой кожаный медок работающий сверхурочно.

http://tl.rulate.ru/book/83615/2721092