Стиль запечатывания Восьми Триграмм. Также известен как Печать Восьми Знаков и Формула заклинания Печати Восьми Триграмм. Является производной от Печати Четырех Символов, в частности, состоит из двух различных Печатей Четырех Символов, позволяющих чакре запечатанного существа слиться с чакрой того, в ком оно было запечатано. Это фуиндзюцу, созданное кланом Узумаки, было призвано побудить хвостатых зверей помогать джинчурики, так как чем больше чакры они давали, тем слабее становилась печать, что повышало шансы на свободу.
В частности, эта печать была наложена на Наруто в день его рождения его отцом, Минато Намикадзе. К счастью, она была практически идентична той, с которой пришлось столкнуться его старшему товарищу в альтернативной временной шкале. Единственным отличием было отсутствие отпечатка чакры его матери, так что модифицировать его было довольно просто. Все, что им с Курамой нужно было сделать, это направить в него свою чакру, ослабив печать и одновременно усилив ее.
Наруто не хотел отпускать Кураму... к счастью, она тоже не хотела, чтобы её отпускали. Они, эти двое, прошли через многое вместе. Расстаться теперь... это было немыслимо. Вместо этого Наруто переделывает печать в нечто более сильное, нечто... лучшее. По крайней мере, для них. Это не было тем, что Наруто предложил бы каждому хвостатому зверю и джинчурики, отнюдь нет. Но для них с Курамой? Это было идеально.
Технически, отпечаток чакры Минато должен был сработать, когда Курама впервые приблизится к тому, чтобы «обмануть» Наруто и снять печать. Технически, то, что он делал сейчас, могло бы считаться, если бы он действовал в более грубой манере. А так он не настолько глуп и не настолько безрассуден. Он более чем способен модифицировать печать своего отца, не вызывая его тень, призванную не дать ему зайти слишком далеко.
Возможно, именно поэтому Курама издала звук раздражения, замешательства и недоверия, когда Наруто все равно запустил печать после того, как закончил.
— ... Глупый мальчишка...
Наруто лишь мягко улыбается и поворачивается, когда за его спиной появляется Минато. Вот только это не совсем его отец. Четвёртого Хокаге больше нет, и ничто, кроме какого-то очень тёмного дерьма, не могло вернуть Минато в этот мир. В данном случае это всего лишь отпечаток чакры. Ограниченный по объему. Не созданный для чего-то большего, чем его предназначение. Положив руку на плечо Наруто, он улыбнулся ему доброй и теплой улыбкой.
— Наруто. Ты...!
И тут отпечаток чакры срывается и на мгновение просто смотрит на Наруто в откровенном замешательстве. В ответ самый непредсказуемый ниндзя во всей Конохе озорно улыбается.
— Погоди! Ты же старше меня!
Это действительно было так. В этом внутреннем мире Наруто показывает свой истинный хронологический возраст. Он не настолько глуп, чтобы утверждать, будто возраст двух его «я» накладывается друг на друга. Хотя было много моментов, когда их опыт расходился, в конце концов, они все равно оставались версиями одного и того же человека. Но его отец, Минато Намикадзе... умер в нежном возрасте двадцати четырех лет.
Наруто хотел бы сказать, что это было необычно, но на самом деле ничего удивительного в этом не было. Их мир был коварен, и то, что Третий Хокаге прожил так долго, как он, было гораздо более необычно, чем то, что Минато умер молодым. Для сравнения, Наруто, достигший трех десятков лет, тоже был довольно удивителен, особенно если учесть, с чем столкнулся мир к концу всего этого.
Вместо того чтобы ответить на недоверчивый отпечаток чакры, Наруто наклоняется вперед и крепко обнимает отца. Это не совсем его отец, и у него нет никакого желания искать пределы способности фрагмента к разговору. В конце концов, Наруто был здесь эгоистом, так что лучше обойтись без этого.
— Ты не волнуйся, папа. Все будет хорошо. В этот раз я не потерплю поражения, как бы ни изменился этот мир.
Не имея соответствующей информации, можно было бы назвать Наруто сумасшедшим за то, что он сейчас сказал. Но отпечаток чакры выдал свою бесчеловечность, проигнорировав безумие его слов и переключив внимание на печать.
— Наруто, что ты наделал?
Это и было его целью. Защитить его от Курамы. Но он больше не нуждался в этой защите. И вот Наруто выдыхает... и вдыхает. Фрагмент, конечно, ничего не чувствует. В одно мгновение отпечаток чакры обнимает его. В другой – Наруто впитывает чакру отца в себя. Это гораздо легче, чем ассимиляция, которая все еще продолжается между двумя его «я», хотя и она тоже быстро приближается к завершению. В то же время... это нелегко. Снова попрощались.
— Тч. Ты же знаешь, что это был не он? Не понимаю, зачем ты себя так мучаешь?
Покачав головой, Наруто одарил Кураму водянистой улыбкой.
— Я знаю. И... потому что я должен был. Чтобы напомнить себе, что поставлено на карту. За что мы сражаемся.
Между ними двумя массивные прутья клетки Курамы начали трансформироваться. Прямо на его глазах они превращаются в нечто меньшее. Наруто не может не улыбнуться, глядя, как клетка Курамы становится копией их маленькой хижины на пляже в последней временной линии его старшего «я». Дверь открывается, и из нее выходит Курама во всей своей лисьей красе, с явным намерением проследовать вперед.
Улыбка Наруто превращается в ухмылку, и он широко раскидывает руки, намереваясь поприветствовать ее... только оба они приостанавливаются, почувствовав что-то в одно и то же время. Курама закатила глаза, а Наруто нахмурил брови.
— В другой раз.
Мгновение спустя Наруто выходит из своего внутреннего мира и открывает глаза в реальном мире как раз к тому моменту, когда дверь в его спальню распахивается и впускает стихийное бедствие, которое, как они с Курамой почувствовали, стремительно приближается к его месту в реальном мире. Сразу становится ясно, что произошло. Кушина Узумаки, как и многие из клана Узумаки, была прирожденным сенсором чакры. Более того, она прекрасно чувствовала чакру своего сына... И чакру хвостатого зверя, которого носила в себе большую часть своей жизни.
Это не помешало Наруто замереть при виде матери, стоящей с яростным и паническим видом и облачённой в полные регалии Хокаге Конохи. Его мама, Пятая Хокаге, явно спешила из своей башни в их лагерь, несомненно, почувствовав, что кто-то портит печать Наруто.
— Н-Наруто. Ты...!
Конечно, когда она обнаружила, что Наруто сидит на своей кровати, а вокруг никого нет, рыжеволосая голова заметно успокоилась. Это удивляет его старшего товарища, который узнал от друзей, что Кушина когда-то была известна как Красная Горячая Хабанеро. Конечно, его младшее «я» привыкло к более... размеренной Кушине. Кушина, которая повзрослела и способна сдерживать свой легендарный нрав во всех случаях, кроме самых крайних.
Естественно, то, что она не собирается выходить из себя, не означает, что Кушина полностью успокоилась. Напротив, убедившись, что в комнате нет ни одного вражеского ниндзя, Пятая Хокаге бросается к нему, садится на кровать и задирает верхнюю часть спального костюма, демонстрируя живот.
— Извини, милый, но маме нужно проверить. Она почувствовала в печати колебания с половины деревни!
Наруто застыл в молчании, даже когда его мама в бешенстве вызвала печать и начала ее рассматривать. В конце концов, может быть, Минато и наложил ее, но в конечном итоге это все равно фуиндзюцу, принадлежащее клану Узумаки. Кушина не была слабаком, когда дело доходило до запечатывания, что быстро подтвердила одна из половин его воспоминаний.
Честно говоря, его не должно было так шокировать ее появление. Наруто ведь не впервые видел Кушину во плоти, не впервые видел её в шапке и мантии Хокаге. Его младший «я» получил целую жизнь воспоминаний о своей матери, и Наруто может в любой момент обратиться к этим воспоминаниям, а также почувствовать, как внутри него зарождается глубокая и вечная любовь к маме.
Но в то же время ассимиляция еще не была полной. Он не только не узнал свою мать как следует, но и не общался с людьми... довольно долгое время. Сексуальная активность? Конечно, с Курамой. Но человеческие прикосновения? Человеческое общение? Старший Наруто испытывал острую нехватку этих вещей.
— Что за... как это... что, блядь, произошло?
Тем временем бедная Кушина со все большим недоумением рассматривает изменения, которые он внес в свою печать. Она, конечно, сразу понимает, что он сделал, но не понимает цели этих изменений, во всяком случае, не сразу. Но, если честно, в первый раз, когда в предыдущей временной шкале его старшее «я» изменило его первоначальную печать, Наруто даже не знал, что произойдет. Тогда он действовал по наитию, и только благодаря тем пробам и ошибкам он знал, каким будет конечный результат.
— Это стабильно. Но... с какой целью?
Таким образом, было совершенно понятно, почему Кушина не понимала, что происходит. Понять и осознать – две разные вещи, и иногда, чтобы понять, что перед тобой, нужно увидеть это своими глазами. У Наруто были все намерения потихоньку вводить мать в курс дела. Но вы же знаете, что говорят о намерениях.
— С этой целью, девочка.
Стоя в дверях спальни, прислонившись к раме, Курама гогочет, наблюдая, как Кушина в шоке оборачивается от звука ее голоса и внезапного появления. Но, честно говоря, для такого сенсора чакры, как Кушина, это было бы шоком. Курама не была «там» в обычном смысле этого слова, который может увидеть датчик чакры. Она все еще была связана с Наруто, и его собственная чакра полностью затмевала ее, даже когда они смешивались вместе, представляя собой идеальную смесь инь и янь.
Наруто открыл рот, чтобы все объяснить, но мать застала его врасплох.
— Ты!
В одно мгновение Кушина выпустила Цепи Чакры, ее фирменную способность. Одновременно с этим комнату заполняет Убийственное Намерение Пятого Хокаге. Наруто не может удержаться от того, чтобы не расширить глаза. Он встревожен и поражен в равной степени. Сила его мамы – это одно. Но то, что она смогла разглядеть, что скрывается под этим, заглянуть за ЕГО чакру и узнать Кураму такой, какой он есть на самом деле... вот это впечатляло.
Курама, тем временем, только сверкнула своими белоснежными зубами и слегка наклонилась вперед, ее клыки почти скрежетали друг о друга.
— Я.
Сексуальная кицунэ не собирается начинать драку, но она готова к ней. Кушина, тем временем, явно дошла до конца. Но прежде чем она успевает атаковать, Наруто вмешивается, хватая маму за запястья.
— Мама... пожалуйста, все хорошо.
Кушина потрясенно смотрит на него, и Наруто вздрагивает.
— Х-хорошо? Наруто, Девятихвостый Лис находится за пределами печати! Мне все равно, в какой форме он это сделал, в прошлый раз Коноха сильно пострадала, и твой отец отдал свою жизнь, чтобы остановить это! Я тоже чуть не потерял свою!
Наруто только покачал головой.
— Курама в этом не виновата. Она была под контролем. Мы поговорили... и все уладили. Я сам модифицировал печать отца. Все в порядке, ты сама сказал, что она стабильна, верно?
Кушина опускает глаза к его животу и издает придушенный звук, когда он возвращает ей ее же слова. Долгое время Кушина, кажется, борется с собой, но Наруто отказывается разжать ее запястья. Он не сжимает их в своей хватке, но в то же время не хочет, чтобы она сделала что-то, о чем потом пожалеет.
К чести Курамы, она тоже отступает, как только Наруто приковывает к себе внимание Кушины. Кицунэ откинулась на спинку кресла и, скрестив руки на груди, стала внимательно наблюдать за происходящим. Долгое время Кушина молчит. Наконец, она задает вопрос, которого Наруто ждал от нее.
— Как? Как тебе удалось самостоятельно модифицировать печать, Наруто? Раньше ты никогда не проявлял интереса к искусству запечатывания...
Наруто слегка поморщился, переосмыслив «интерес» как «способности». Его молодой человек пару раз пытался заняться фуиндзюцу, но у него ничего не вышло. В этом мире он был таким же гиперактивным болваном, как и в прошлом, несмотря на то, что его ранняя жизнь была гораздо более счастливой и наполненной любовью и привязанностью.
Поэтому Наруто пришлось солгать матери. Другого выхода не было.
— Я пробрался в твой кабинет, мама. Я использовал твои и папины записи и придумал это сам.
Формально ложь даже была частично правдивой. В конце концов, Наруто в этом времени постоянно пробирался в кабинет Кушины. И, судя по удивленному выражению лица матери, она тоже была в курсе этого «прокрадывания». Однако по ее впечатленному взгляду было понятно, что Кушина не ожидала, что Наруто сможет разобраться в том, что ему попало в руки. Во всяком случае, не без ее помощи.
Она была права... до этого момента. До того, как появился старший, и они начали смешиваться, младший не понимал почти ничего из того, что читал в кабинете Кушины. Но теперь все было по-другому. Все было совсем по-другому.
— ... Понятно. Значит, ты за моей спиной произвёл опасную модификацию своей печати, Наруто.
Предупреждающий тон в голосе Кушины заставляет его слегка покраснеть. Может быть, он всё-таки увидит возвращение Красного Горячего Хабанеро? Однако прежде чем она успела взорваться, Пятая Хокаге вдруг растерялась.
— ... Так вот почему ты отказывался от всех предложений пройти ученичество и настаивал на том, чтобы остаться в Академии и заниматься обычными делами? Это потому, что ты хотел иметь свободное время, чтобы работать над этим?
Наруто моргнул в ответ на вопрос матери, быстро отметив и надежду в ее голосе, и то, о чем она говорила. А именно: его младший товарищ отказался идти по более легкому пути и остался в Академии, несмотря на то, что не только Кушина, но и тетя Микото предлагали ему пройти у них стажировку.
Похоже, Кушина считала, что он поступил так не потому, что хотел выбрать свой собственный путь, а потому, что хотел спрятаться за ее спиной. И вот теперь она снова полунамеками предлагала ему ученичество, надеясь, что он все-таки заинтересуется.
Должно быть, ассимиляция почти завершена, потому что Наруто достаточно задуматься об этом лишь на мгновение. Затем он открывает рот, чтобы ответить ей.
http://tl.rulate.ru/book/93426/3153149
Готово:
Использование:
