Готовый перевод Sui Yu Tou Zhu / Бусины из битого нефрита: Глава 19. Трансвестит

Поскольку скоро должна была начаться учёба, Дин Яншоу позволил Цзи Шенью поразвлечься в оставшиеся дни. И раз ему не нужно было приходить в лавку и помогать там, Дин Эрхе и Дин Кейю взяли на себя заботу о ней, заявив, что справятся лучше. Цзи Шенью расслабился, услышав это: он опасался, что своим бездельем заставил бы двух братьев ненавидеть его ещё больше.

— Уходишь? — спросил Дин Ханьбай перед тем, как идти на работу.

Цзи Шенью кивнул, ему нужно было сегодня пойти к Лян Хэчэну. Дин Ханьбай, не зная о его планах, наказал:

— Не создавай проблем, когда гуляешь со своими одноклассниками, просто спокойно ешь и пей.

После того как все ушли, Цзи Шенью пошёл на кухню, приготовил суп и, прихватив много разных вещей, побежал на улицу Мяоань. В прошлый раз он прибрал дворик, но сегодня тот снова был захламлён. Войдя во двор, Цзи Шенью увидел Лян Хэчэна, практикующего тайдзи*, но все его движения были слабыми и вялыми.

* Тайдзи или тайцзицюань — китайское внутреннее боевое искусство, один из видов ушу.

— Учитель, вы в хорошем настроении, — он зашёл в дом, чтобы прибраться, а потом выглянул спросить, во что налить суп. — Учитель, вы используете тёмно-жёлтую миску с драконьим орнаментом или пастельную с девятью персиками?

Лян Хэчэн громко рассмеялся:

— Не подходи, не заставляй меня краснеть за себя.

Цзи Шенью налил суп в миску с девятью персиками и спросил:

— Разве вы выставили эти миски не для того, чтобы заставить меня взглянуть на них? Это какой-то тест? Если я его не пройду, вы должны будете научить меня.

Лян Хэчэн без умолку нахваливал готовку Шенью. Он был доволен не только вкусом супа, но и сообразительностью своего ученика. Доев, он спросил:

— Так почему я выбрал эти две миски?

— У той, что с нарисованными драконами, дно с нестандартным углом наклона, поэтому её неудобно держать, а ещё очень легко пролить на себя; линии драконов сложны и вырезаны нечётко, поэтому высока вероятность брака; у пастельной миски окрашены и наружная, и внутренняя части, и если краска хоть чуть-чуть отличается, то можно смело выбрасывать.

Эти две миски представляли собой два очень сложных изделия: одна с орнаментом, а другая с росписью. Однако, несмотря на это обстоятельство, у Лян Хэчэна не получилось поставить в тупик Цзи Шенью. Обрадованный, он отложил миску и продолжил заниматься тайцзицюань, и на этот раз кулаки его

были полны сил.

Цзи Шенью с нетерпением ждал начала обучения у учителя и некоторое время спустя принялся за работу, иногда спрашивая совета. Лян Хэчэн не торопил его, ему хотелось увидеть мастерство резьбы по нефриту.

Цзи Шенью будто сам превратился в учителя и стал объяснять:

— Это гелиотроп, я хочу вырезать из него печать.

— Если сравнивать изготовление антиквариата и занятие резьбой, что тебе нравится больше? — задал вопрос Лян Хэчэн.

Цзи Шенью долго думал и ответил:

— В изготовлении антиквариата есть много процессов, которые более интересны, чем резьба. Но это всего лишь копирование, в отличие от резьбы, где дизайн создаёшь самостоятельно, поэтому мне нравится заниматься и тем, и другим, — ответив, он зацепился взглядом за несколько ваз. — Учитель, а какая из созданных вами работ самая лучшая?

После того как у Лян Хэчэна выявили рак, он ничего не изготавливал и полмесяца просидел дома, сбитый с толку. Ему некому было передать свои навыки, и, проходя стационарное лечение, он чувствовал себя очень одиноким. Поэтому его душу всё больше и больше охватывало замешательство. После долгих раздумий Лян Хэчэн пришёл к выводу, что жить осталось недолго, и решил сохранить парочку удачных работ — например, ту столетнюю вазу с узором.

У него не было денег, поэтому он взял одну вазу и решил продать её, без обмана назвав покупателю цену подделки. Он никак не ожидал встретить Цзи Шенью. Видимо, это была судьба или же Бог сжалился над ним. В итоге старик отдал свою работу Цзи Шенью.

Шенью, дослушав рассказ, спросил:

— Ранее вы говорили, что едва ли Слепой Чжан сможет отличить подлинник от подделки, но кто такой этот Слепой Чжан?

Лян Хэчэн понизил голос:

— Он мой заклятый враг. У него слепота, а у меня шесть пальцев...

— Вы прокляли его, и он ослеп? — шутливо задал вопрос Цзи Шенью.

* * *

Эти новые коллеги занимались всякой ерундой: долго обедали, без конца болтали и чуть что принимались смеяться. Большинству такая атмосфера нравилась, хоть некоторых других и раздражала. Дин Ханьбай собирался нанести новый визит Чжан Сыняню, но Чжан Инь внезапно отправил его в командировку.

В соседнем городе раскопали небольшое захоронение, и Дин Ханьбая попросили съездить на встречу с местным бюро культурных реликвий — всего на пару дней.

Он вернулся домой, чтобы собрать одежду, и, зайдя во двор, мгновенно учуял манящий аромат еды, которую Цзян Шулиу стряпала на кухне. Видимо, она тоже сегодня вернулась домой пораньше, чтобы заняться готовкой? Заметив её издалека, он последовал за матерью в спальную часть дома, но она внезапно по пути свернула в комнату Цзян Цайвэй. Ханьбай зашёл следом, напугав их обеих.

Лицо Цзян Цайвэй было бледным, но уголки губ приподнялись, демонстрируя вымученную улыбку.

— Взяла отгул? Нездоровится? — спросил Дин Ханьбай.

— Немного. А ты зачем вернулся? — ответила Цзян Шулиу вместо сестры.

— Мне нужно собрать вещи в поездку, вернусь через пару дней, — обронил Дин Ханьбай, выходя из комнаты. На удивление, мать не обратила на его слова ни малейшего внимания. Цзян Шулиу села на край кровати, чтобы покормить Цзян Цайвэй. После пары ложечек она остановилась и вытерла слёзы сестры.

— Не бойся, — однако Цзян Шулиу и сама уже начала всхлипывать. — Я успокаиваю тебя, но на самом деле мне тоже страшно...

Цзян Цайвэй бросилась к ней в объятия.

— Сестра, мне больно...

В ту же секунду Дин Ханьбай с грохотом ворвался обратно в комнату и опустился на корточки возле кровати, чтобы посмотреть на Цзян Цайвэй.

— Тётя, ты вчера поздно пришла домой. С тобой что-то произошло?

Цзян Цайвэй молчала, и тогда Дин Ханьбай с беспокойством проговорил:

— Какой толк в том, что ты расскажешь об этом только моей маме? Вы двое думаете, что слёзы и объятия смогут решить проблему? Скажи мне, кто обидел тебя, я пойду и найду его. Что с тобой случилось?

Вчера Цзян Цайвэй поздно ушла с работы. Она собиралась пойти с Цзи Шенью, чтобы сжечь жертвенные деньги, поэтому решила срезать путь по тёмному переулку, где и столкнулась с хулиганом. Сопротивляясь, она получила травму, но крики о помощи услышал её коллега, по счастливой случайности проходивший мимо, и более серьёзной опасности удалось избежать.

Дин Ханьбай резко встал и быстро зашагал из угла в угол. Но увидев, насколько Цзян Цайвэй измотана слезами, взял себя в руки, остановился и успокаивающе произнёс:

— Тётушка, сначала тебе нужно хорошенько отдохнуть, а когда тебе станет лучше, я вернусь и ты снова подробно расскажешь, что тогда произошло. Это ещё не конец.

— Хватит нести чушь, что ты собрался делать? — сердито спросила Цзян Шулиу.

— Это произошло рядом с редакцией газеты и школой, поэтому нельзя ручаться, что раньше никто не сталкивался с этим человеком. Неважно, в любом случае есть вероятность, что в будущем и другие девушки переживут подобное. Если бы мы ничего не знали, то и ладно. Но раз мы знаем, нельзя прикидываться глухим и немым*, — спокойно объяснил Дин Ханьбай.

* Имеется в виду, что нельзя делать вид, будто ничего не происходит.

Договорив, он пошёл собирать одежду. Цзян Цайвэй не смогла отговорить его и попросила Цзян Шулиу тоже попытаться. Она беспокоилась не о том, что кто-то узнает о случившемся, а о том, что её сестру ранили и теперь Дин Ханьбай может натворить дел.

Тем не менее Цзян Шулиу не сдвинулась с места и снова взялась кормить сестру.

— Оставь его, позови Эрхе и Кейю, а ещё Тингена и Шенью. В доме так много молодых парней, а ты продолжаешь бояться этого отвратительного хулигана?

* * *

Когда Цзи Шенью вернулся, Дин Ханьбай уже уехал и оставил записку с просьбой убраться в мастерской. Он воспользовался возможностью и, сразу же взяв ключ, смело вошёл, чтобы поучиться на опыте старшего товарища.

В шкафу было полно хороших материалов, разделённых на различные категории, и черновых заготовок, которые Дин Ханьбай не закончил. Цзи Шенью открыл деревянную коробку: внутри он обнаружил восемь аккуратно сложенных сапфировых пластин с объёмной резьбой, на каждой были выгравированы персонажи сказок. Это была уже полностью завершённая работа. Сказочная история была написана на пятисантиметровой нефритовой табличке, что было чрезвычайно сложно в исполнении. Обычные люди и дома — всё было детально прорисовано тонкими, как волоски, линиями. Цзи Шенью подумал, что даже если бы обладал таким терпением, он просто не достиг ещё подобного уровня мастерства.

Вычистив все станки, Цзи Шенью добросовестно убрался в комнате. Закрывая двери, он услышал громкий звук: счастливый бамбук, опрокинутый некоторое время назад Дин Ханьбаем, снова был сбит уже Цзян Тингеном.

— Цзи Чжэньчжу*!

* Для тех, кто забыл, это прозвище Цзи Шенью.

Цзи Шенью, уже привыкший к этому обращению, спокойно и неторопливо посмотрел на зовущего.

Цзян Тинген подскочил к нему:

— Я искал тётю, чтобы она проверила моё домашнее задание, но она уже спала и вообще запретила мне заходить в её комнату. А позже Цзян Шулиу отругала меня и попросила не беспокоить тётю пару дней.

— Тётя заболела? — переспросил Цзи Шенью с беспокойством.

Цзян Тинген пояснил:

— Когда болеешь, нужен человек, который будет заботиться о тебе. Обычно она просила меня ухаживать за ней, — ненадолго замолчав, он продолжил. — Если так подумать... она ведь уже в том возрасте, чтобы забеременеть вне брака? Хотя я не заметил, чтобы она была влюблена...

— Ты больной? Целый день ведёшь себя как дурак! — выругался Цзи Шенью.

Цзян Тинген обычно повторял всё за Дин Ханьбаем как попугай, но сейчас того не было дома. Но если уж на то пошло, скажи ему кто угодно пару слов, отчитывая за поведение, — он тут же пойдёт домой и действительно будет стараться всё обдумать и сделать выводы.

На следующий день Цзи Шенью проснулся ни свет ни заря и целых два часа прождал во дворе, пока наконец из дома не появилась Цзян Цайвэй. Его сердце на мгновение сжалось: сначала Шенью думал, что ей просто нездоровится, но откуда тогда на лице взялась рана?

— Шенью? — Цзян Цайвэй выглядела смущённой. — Ещё так рано, у тебя что-то стряслось?

— У меня есть кусочек гелиотропа, и я хотел сделать из него тебе подарок. Что тебе нравится: твёрдый или цепной браслет?

Цзян Цайвэй без раздумья выбрала твёрдый, а после снова собралась вернуться в комнату. Цзи Шенью бесстыдно последовал за ней и внезапно обнаружил, что Цзян Цайвэй прихрамывает. Больше не пытаясь скрывать беспокойство, он мигом оказался рядом.

— Тётя, что с тобой случилось?

Цзян Тинген, с оголённым торсом, тоже выбежал из соседней комнаты.

— Тётя, я тоже до смерти за тебя беспокоюсь!

Цзян Цайвэй на самом деле не так уж сильно пострадала от того хулигана и думала, что он не будет сурово наказан. Но теперь эти двое парней, похоже, обо всём догадались и настойчиво расспрашивали её. Она не видела больше причин что-либо скрывать, поэтому просто рассказала о событиях той ночи.

В комнате раздался звон битого стекла — это Цзян Тинген обронил несколько вещей. Цзи Шенью же, стоя возле кровати, виновато проговорил:

— Прости, это моя вина, что попросил тебя сжечь со мной жертвенную бумагу, иначе...

— Глупо теперь доискиваться причины. Никто не виноват, а если кого и нужно винить, так это того бандита.

Вскоре об этом узнали все родственники, в том числе семья Цзян Тингена. Его отец, Цзян Сюньчжу, пришёл проведать свою младшую сестру, и все старшие столпились в спальне. Четверо представителей молодого поколения расположились около столика во дворе, и издалека казалось, что они играют в маджонг*.

* Маджонг или мацзян — китайская азартная игра с использованием игральных костей для четырёх игроков (каждый играет за себя).

Эрхе, самый старший из них, сказал:

— В переулке было темно, поэтому чётко разглядеть лицо нападавшего наверняка не удалось.

— Тогда как мы его поймаем? Как мы узнаем, кто именно напал? — задумался Цзян Тинген.

— Но получается, что и хулиган не сможет разглядеть нас, — вымолвил Дин Кейю.

Цзи Шенью спокойно слушал и понял, что они намеревались первыми поймать хулигана. Идея казалась абсурдной, но, похоже, лучшего способа разобраться не было. Если выследить и поймать человека, который напал на Цзян Цайвэй в тот день, тогда другие люди в дальнейшем не пострадают.

Но было два вопроса: кто напал и как его выманить?

Шенью размышлял, уставившись на каменную поверхность стола, как вдруг почувствовал вокруг себя полную тишину, а когда поднял взгляд, обнаружил, что остальные трое смотрят на него. Он не был близко знаком с Эрхе и Кейю, поэтому решил спросить сперва Цзян Тингена:

— Почему ты смотришь на меня?

— Они смотрят на тебя, и я тоже смотрю, — уклончиво ответил Цзян Тинген.

Цзи Шенью перевёл вопросительный взгляд на Дин Кейю. Тот выпрямился, поняв намёк, и сказал:

— Я так подумал... искать девушку в качестве приманки небезопасно, да и, кроме тёти, в семье больше нет молодых девушек, поэтому нужно парню прикинуться девушкой. Шенью, думаю, ты отлично подходишь для этого.

— А мне кажется, ты красивее и местность хорошо знаешь, так что ты больше подходишь, чем я, — Цзи Шенью пнул под столом Цзян Тингена, и тот сразу же кивнул в знак согласия.

— Как я могу быть красивее тебя? Тем более я высокий, хулиган не посмеет напасть на меня, — Дин Кейю принялся сверлить взглядом Цзян Тингена, и тот закивал, вновь уступая давлению обстоятельств, словно флюгер на ветру.

В этот момент Дин Эрхе сказал:

— Шенью, с тётей всё это произошло, когда она шла к тебе, чтобы сжечь жертвенную бумагу. И если ты немножечко рискнёшь ради поимки хулигана...

Цзи Шенью было нечего возразить, он изначально винил себя. И пусть Цзян Цайвэй ни в чём не обвиняла его, но на самом деле в душе она ведь могла злиться. Слова Дин Эрхе задели Шенью за живое, и он не осмелился ещё раз отказаться.

Все четверо подготовились, взяв из дома инструменты для резьбы, которые могли сгодиться в качестве оружия, Цзян Тинген ещё прихватил тяньхуанит*, который был тяжелее кирпича. Они планировали, что после наступления темноты Цзи Шенью будет прогуливаться в переулке, а остальные спрячутся, чтобы быстро наброситься и скрутить хулигана.

* Тяньхуанит — агальматолит из провинции Фуцзянь; плотная скрытокристаллическая мелкозернистая метаморфическая горная порода, состоящая из минерала пирофиллита, обычно с примесью талька, слюдистых и каолиновых минералов.

Цзи Шенью вышел во двор и подождал, пока все уйдут, прежде чем отправиться к Цзян Цайвэй.

— Тётя? — он увидел её, лежащую на кровати и вяжущую варежки. Она то ли отдыхала, то ли не могла уснуть, но в любом случае вязала специально для него, и он захотел немедленно убить того хулигана.

Он не стал задерживаться надолго, только расспросил о внешности, росте и голосе хулигана, а также о том, было ли у него какое-нибудь оружие. А Цзян Цайвэй была слишком напугана, чтобы насторожиться вопросами Цзи Шенью. Получив ответы, он вышел, не сказав ни слова о своих планах на вечер.

После ужина все четверо отправились в путь. Дин Эрхе вёл машину, Дин Кейю и Цзян Тинген зажали Цзи Шенью с обеих сторон на заднем сидении и с трудом сдерживали смех. Пусть даже в обычное время они плохо ладили, но им было по восемнадцать-девятнадцать лет, так что они быстро забывали о разногласиях.

На Цзи Шенью красовалась длинная юбка, которую Дин Кейю позаимствовал из фотостудии. Под юбкой были шорты, на верхней части тела рубашка, а на голове парик. Дин Кейю шутливо приобнял его:

— Братишка, у тебя такая плоская грудь, придёшься ли ты по вкусу хулигану?

У Цзи Шенью из-под парика капал пот.

— Там кромешная тьма, сможет ли он вообще разглядеть, какая у меня грудь?

Машина остановилась у дорожной обочины. Дождавшись, когда совсем стемнеет, Цзи Шенью в одиночестве вышел в переулок и начал бродить туда-сюда. Это дело требовало терпения, ведь если сегодня вечером хулиган не появится, они вернутся сюда завтра.

Остальные трое ждали в автомобиле, время от времени заглядывая в переулок и проверяя его. Поскольку ничего не менялось, они возвращались обратно, так как не могли подходить слишком близко. В одиннадцать часов Цзян Тинген зевнул и задремал, облокотившись на дверь машины.

Прошло ещё полчаса, Дин Кейю тоже был сонным, и у всех заурчали животы. Все трое, устав ждать, вышли из машины и решили пойти перекусить неподалёку, а заодно принести еду Цзи Шенью.

Тем временем дома уже собирались тушить свет, Дин Яншоу погасил наружные фонари и обернулся, услышав звук открывающейся двери. Железная калитка надрывно скрипнула, но Дин Ханьбай, вернувшийся из командировки, наделал ещё больше шума, перешагнув через порог и закричав:

— Что ты там стоишь так поздно?! До смерти напугал!

— Как поездка, сутки бродил по пригороду? — спросил Дин Яншоу.

Дин Ханьбай проигнорировал отца. Он никак не мог успокоиться, всё время думал о благополучии Цзян Цайвэй и смутно чувствовал, будто что-то должно произойти, поэтому просто сразу помчался домой. Сначала он пошёл во двор, чтобы увидеть Цзян Цайвэй, и долго расспрашивал её о той ночи, прежде чем она отправилась спать.

Цзян Цайвэй не смогла скрыть улыбку:

— Сегодня Шенью спрашивал у меня то же самое.

— Так уже все знают? — уточнил Дин Ханьбай.

В маленьком дворике было темно. Дин Ханьбай обнаружил, что Цзи Шенью там нет, и пошёл в восточный двор, но его братьев тоже дома не было. Раз уж Шенью интересовался ситуацией, то они наверняка планировали сами разобраться с хулиганом. Дин Ханьбай тут же взял такси и поехал к переулку, почувствовав, что младшие могут натворить глупостей.

Цзи Шенью ходил взад-вперёд в течение нескольких часов, его ноги болели, и иногда он прислонялся к стене, чтобы передохнуть. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо, он воодушевлялся. Сейчас он снова дошёл до конца переулка, где тот выходил на другую улицу, ведущую в совсем уж глухое место. Цзи Шенью направился обратно, недоумевая, почему трое братьев так долго не появляются.

Ветер трепал подол его юбки, и Шенью хотел поправить свою осанку, чтобы стать больше похожим на женщину, но не успел и ахнуть, как из ближайшего узкого прохода протянулась пара рук, сгребла его за грудки и потянула за собой в помещение.

Потная ладонь крепко заткнула ему рот, талию тоже стиснули, и до Шенью дошло, что на самом деле это были два разных человека.

Он изо всех сил боролся и пнул одного, но тут же был схвачен за волосы и получил пощёчину. Парик был в беспорядке, длинная юбка разорвана и отброшена, а маленький ножик всё ещё прятался в кармане шорт.

— Что? Так это мужчина?! — отдёрнув руку, закричал во весь голос хулиган, который держал Цзи Шенью за грудь. Другой, желая убедиться, запустил пятерню, ранее прикрывавшую рот, прямо между ног Цзи Шенью. Шенью в ужасе вскрикнул, зовя на помощь:

— Шигэ!.. Шигэ!..

С грохотом дверь такси захлопнулась. Дин Ханьбай сразу приметил семейную машину, в которой никого не было. Он бросился в переулок и услышал издалека звук разрываемой одежды и ругательства двух мужчин.

— Зачем парню в юбке шляться?! Задница зудит? Фу, это действительно мерзко!

Цзи Шенью били кулаками и ногами, а потом внезапно крепко схватили за нижнюю часть тела. Он в панике начал вырываться, сжал в кулаке до поры спрятанный нож и начал энергично размахивать им.

— ЦЗИ ЧЖЭНЬЧЖУ!

Он что-то услышал — такое родное, такое знакомое.

Вены Дин Ханьбая вздулись, и в этот момент в переулке одновременно раздались два крика.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/48282/2778771