Готовый перевод Sui Yu Tou Zhu / Бусины из битого нефрита: Глава 49. Старик Цзи, посмотри, какой у меня теперь хороший отец!

Людям необходимо расставлять приоритеты в жизни. Для ремесленников самое главное — учиться навыкам и отрабатывать их. Цзи Шенью был таким: после начала учёбы вместо утренних упражнений он каждый день просыпался пораньше и бросал камни, чтобы укрепить силу и точность рук.

Дин Ханьбай забеспокоился, услышав снаружи шум и звяканье. Открыв дверь, он увидел несколько керамических осколков, привязанных к веранде на манер бяньчжун*. При ближайшем рассмотрении это оказалась куча обломков, вытащенных из моря.

Бяньчжун, или китайские колокола, — ритуальные, сигнальные и музыкальные инструменты древнекитайского происхождения.

— Ты достаточно сильный, незачем тренироваться.

— Правда? — уточнил Цзи Шенью.

— Если ты меня крепко обнимешь, то я и за неделю не поправлюсь: раздробишь мне все кости натрое.

Дин Ханьбай не мог оставаться серьёзным уже после пары фраз, и Цзи Шенью перестал с ним разговаривать. Он и Дин Яншоу будут совместно вырезать из высококачественного нефрита. Учеников всего пятеро, и пусть даже без Дин Ханьбая, но есть ещё три человека. Учитель доверился ему, и он должен успешно справиться с задачей.

В начале дня Дин Яншоу позвал всех пятерых учеников в лавку «Резьба по нефриту», разложил оборудование и материалы и попросил Цзи Шенью нарисовать эскиз. Остальные сидели в ряд и молча смотрели, пристально наблюдая за каждым штрихом.

Дин Яншоу сказал:

— Шенью учился у меня очень короткое время, к тому же он самый младший, но в этот раз я выбрал его, чтобы он со мной вырезал этот крупный заказ, — остановившись, он бросил взгляд на рисунок Цзи Шенью. — На случай, если кто-то из вас недоволен, я попросил вас прийти и посмотреть на его работу с самого начала — на его рисунок, наброски и эскизы — до окончательной шлифовки и полировки, чтобы увидеть, достоин ли он этого.

Напряжение Цзи Шенью удвоилось, он сжал губы и нахмурился, полностью сосредоточив внимание на кончике кисти. У него в голове не было ничего, кроме мыслей об эскизе «человека, который завладел головой морского чудовища». Смоделировав в уме, он взялся за кисть, и постепенно бумага стала заполняться краской.

Четверо людей смотрели не отрываясь. Цзян Тинген не вытерпел и тихо спросил:

— Старший брат, почему не тебя попросили работать над этим?

Дин Ханьбай ответил:

— «Волны реки Янцзы накатывают друг на друга»*, так где же мой приют?

Китайская пословица, означающая, что каждое новое поколение превосходит предыдущее.

Он взглянул на Дин Яншоу: этот большой босс, с одной стороны, оказывал внимание Цзи Шенью, а с другой — стимулировал сына. Недавнее избиение причинило вред лишь телу Ханьбая и должно было закалить его разум, дав понять, что с лавкой «Резьба по нефриту» всё будет в порядке и без него, а посему не стоит быть таким наглым.

После того как контур нарисовали, вся первая половина дня пролетела в спешке. Цзи Шенью отложил кисть и оглядел четырёх человек, застенчиво улыбаясь. Никто не проронил ни слова: никаких недостатков не нашли, но и хвалить не стали, будто комплименты могли выглядеть лицемерными.

Дин Ханьбай встретился взглядом с Дин Яншоу и провокационно произнёс:

— Пойдёмте-ка в кафе «Погоня за фениксом», займём отдельную комнату. Я угощаю.

Все вышли друг за другом, он же шагнул вперёд, взял руку Цзи Шенью, сжал его пальцы, погладил их, а затем обжёг горячим дыханием. Шенью почувствовал жжение — на кончиках пальцев и на сердце. Он спросил:

— Ты ревнуешь, что учитель поступил так?

— Это хорошо для лавки. Ты можешь радоваться, а я могу бездельничать, — мечта.

А ведь Дин Яншоу полжизни был принципиальным, и всё по вине своего негодного сына. Следуя этой линии поведения, он только что явно отдал предпочтение младшему ученику, чтобы спровоцировать родного сына на усердную работу. Конечно, план он составил превосходный, но никак не мог знать, что эти два человека были уже настолько привязаны друг к другу, что практически составляли единое целое.

Это был показательный метод обучения: Шенью изготавливал «человека, который завладел головой морского чудовища», и каждый день за этим наблюдали четверо молодых людей. Цзи Шенью поначалу было не по себе, но позже он расправил плечи и продемонстрировал свои уникальные навыки.

В последний день полированное изделие выглядело настолько ослепительно, что одно прикосновение к нефриту могло расплавить сердце, печень, селезёнку и почки. Статуэтку перенесли и установили в холле лавки. Вскоре всё свободное пространство заполнилось людьми, пришедшими посмотреть, — до того было оживлённо. Цзи Шенью оставался в задней части лавки, чтобы навести порядок и собрать оставшиеся от резьбы фрагменты нефрита в одно место: они были такими хорошими, что жалко выкидывать.

В какой-то момент его осенило. Он собрал их, но не выкинул, а унёс. Вернувшись домой, юноша направился прямиком в кабинет и отыскал старую книгу по ювелирному делу, которую привёз из Янчжоу для обучения. Вырезанных изделий в лавке «Резьба по нефриту» множество: крупные, средние, даже величественные, а самыми простыми из них являются кольцевые подвески для пояса и печати, — и каждое имеет свою ценность. Но украшений, нанизанных на нити, очень мало, браслеты и ожерелья по пальцам пересчитать можно. Даже если клиенты заказывают подобное, приходится размещать эти вещи позади более крупных изделий.

У Цзи Шенью возникла идея, и он немедленно начал воплощать её в жизнь. Парень полночи проработал в южной комнате. В итоге из горсти нефритовых обломков появились три овальные бусины с цветочным узором в виде облаков, семь-восемь круглых маленьких бусин и еще меньше, — сквозь них можно было продеть проволочное кольцо.

Но тут он столкнулся с проблемой. Вбежав в кабинет с пригоршней бусин, он напугал Дин Ханьбая, который чистил вазу. Старший разложил вокруг несколько дефектных изделий и с улыбкой, полной любви, сказал:

— Подойди и взгляни.

Цзи Шенью проигнорировал просьбу. Вместо этого, подойдя ближе, он разжал руку:

— Красиво?

Дин Ханьбай был крайне польщён:

— Даришь это мне?

Цзи Шенью улыбнулся:

— Хочу спросить у тебя совета...

Бусин было мало, продевать ли сквозь них золото или серебро, а ещё как именно вставить кольцо из проволоки, — очень много мелких вопросов. Его взяли за запястья, легонько потянули на себя, заставив согнуть колени.

Дин Ханьбай сосредоточился на том, чтобы провернуть всё это одним махом, и в мгновение ока Цзи Шенью упал к нему на колени. Старший крепко обнял его и сказал:

— Делать ювелирные украшения не так просто. Если ты хочешь создать ожерелье, перед этим надо сравнить бесчисленное множество дизайнов, затем выбрать самый лучший из них.

Цзи Шенью был весьма смекалист. Он вытянул губы трубочкой, чмокнул своего шигэ и спросил:

— Ты поможешь мне?

Дин Ханьбай не мог отказаться после «медовой ловушки». Пусть даже тот решил бы делать женский свадебный головной убор с украшениями в виде фениксов, тиару и подвески, — всё равно помог бы. Пространно рассказав о драгоценных материалах, он пообещал позаботиться об этой стороне вопроса и наконец спросил:

— Всё ли ты понял? Если да, то взгляни на эти мои вещи.

На столе не было ничего, кроме пяти или шести предметов. С краю находилась чёрная-пречёрная ваза. Цзи Шенью ущипнули за талию. Он протянул руку, чтобы внимательно рассмотреть вещицу, протёр, а затем соскрёб грязь и на свету оценил первоначальный цвет фарфора.

— Глазурь из чайных листьев? — он немного удивился. — Настоящая?

— Настоящая, и я прошу тебя отреставрировать её, — ответил Дин Ханьбай.

У Цзи Шенью защемило сердце: чайная глазурь была драгоценной и дорогой, и переделывать это сокровище причиняло ему настоящую боль.

— Мне понадобится железо. Для этого цвета в качестве красителя требуется железо, — он отставил вещь, взял кисть и бумагу и, сидя в объятьях Дин Ханьбая, начал делать набросок, поясняя: — Глазурь у основания вазы зазубренная, с выгравированным на ней рисунком... состав глазури придётся изменить.

Дин Ханьбай молча слушал, душой впитывая мягкие слова, льющиеся в уши, — независимо от того, понимал он что-то из сказанного или нет. Он прошептал:

— Настоящее сокровище.

— Да, такого размера, если бы была неповреждённой, она стоила бы минимум четыреста тысяч, — пробормотал Цзи Шенью.

Дин Ханьбай покачал головой:

— Я о тебе говорил.

На ожерелье из нефритовых бусин ушло немало времени, и в течение всего этого периода Цзи Шенью не отдыхал после окончания занятий в школе. Зимние каникулы прошли, другие одноклассники, навестив родственников, возвращались по домам, совершив много поездок. Когда его спрашивали о каникулах, он отвечал, что вырезал и ремонтировал антиквариат, а ещё начал делать ювелирное украшение, — в общем, был не особо общителен.

Но также в его характере была и нотка тщеславия: Шенью рассказывал, как ездил в степь и катался на лошади, немного приукрашивая, чтобы похвастаться.

Сосед по парте придвинулся к нему поближе и нашептал, что кто-то из школы обручился, а после сдачи весенних вступительных экзаменов они вернутся к себе и поженятся. Цзи Шенью затих, в ту же секунду он подумал о себе, и его лицо покраснело: он не мог жениться, но во время зимних каникул делал всё для любящего партнёра.

А его любимый оказался действительно надёжным: принёс в третий магазин изготовленный младшим товарищем комплект украшений из нефрита, в который входили бусины с узором из облаков на тонкой цепочке из белого золота, а также два кольца из белого золота с яшмой. Этот комплект особенно бросался в глаза в холле, полном декоративных изделий. Не успел ещё рабочий день закончиться, как его уже купили.

Дин Ханьбай смутно сожалел, что, прячась от Дин Яншоу, пошёл в третий магазин. Если бы он заранее догадался, что реакция на новинку будет такой хорошей, то отнёс бы в первую лавку похвастаться. Цзи Шенью узнал об этом вечером и, радостный, направился звонить Цзян Тингену, чтобы уговорить того вместе с ним делать ювелирные украшения.

— Но мы редко делаем такое для магазина, будет ли это востребовано? — колебался Цзян Тинген.

— Конечно! Пока вещь хорошая, она будет популярной. К тому же создавать ювелирные украшения муторно, но, по сравнению с декоративными изделиями, проще, — держа телефонную трубку, он пустил в ход всё своё красноречие. В итоге Цзян Тинген согласился, после чего Шенью отправился искать Дин Яншоу.

Дин Яншоу и Цзян Шулиу помыли дворового кота и сейчас играли с ним на кровати. Войдя, Цзи Шенью замер, ему тут же захотелось уйти. Он редко видел повседневную жизнь любящих супругов и дорожил отношениями учителя и тётушки.

Цзян Шулиу окликнула его, так что Цзи Шенью оставалось лишь войти и глуповато улыбнуться:

— Тётушка, я хочу кое о чём поговорить с учителем, — он сел на край кровати, где теперь оказалась в сборе семья из трёх человек плюс большой кот. Внезапно послышались шаги: зашёл Дин Ханьбай, дополнив семью четвёртым человеком.

Двое юношей пришли сюда по делам, и в порядке очереди Цзи Шенью заговорил первым:

— Учитель, я хочу использовать остаточные материалы от резьбы для изготовления ювелирных украшений. Это поможет снизить количество отходов и увеличит прибыль. К тому же самые маленькие изделия в лавке «Резьба по нефриту» это печати, яшмовые подвески или что-то в этом роде. Ювелирные изделия соответствуют им по цене, но на рынке в этом сегменте существует большой пробел.

— Ты ещё и в управлении разбираешься? — поинтересовался Дин Яншоу.

Цзи Шенью честно ответил:

— Это шигэ проанализировал, — он сдерживался, чтобы не уставиться в упор на Ханьбая, и лишь осмелился покоситься на того краем глаза. — Специализированных магазинов украшений с драгоценными камнями не так много, но в торговых центрах есть несколько прилавков. Я хочу сначала сделать небольшую партию, чтобы увидеть реакцию рынка. Если не будет отклика, то забудем об этом, я больше не буду тратить время зря.

— А если будет, что ты планируешь? — спросил Дин Яншоу.

— Если отклик появится, я надеюсь создать витрину с ювелирными украшениями.

У третьего магазина дела шли не очень хорошо. Вместо того, чтобы занимать помещения изделиями, не дающими достаточной прибыли, лучше отдать их под вещи, которые приносят деньги. Если спрос на украшения превысит предложение, они займут все витрины в холле, а возможно, стоит даже посвятить ювелирным изделиям весь магазин.

— Изделия лавки «Резьба по нефриту» самые лучшие, и ювелирные украшения постепенно тоже станут лучшими, — предположил Цзи Шенью. — Или же, после того как мы обретём популярность, можно ещё будет сотрудничать с прилавками торговых центров, принимать и поставлять заказы.

Когда он закончил говорить, в комнате стало тихо. Учитель и тётушка, закончив переглядываться между собой, посмотрели на него, а шигэ мягко улыбался, держа кота. Цзи Шенью от неловкости напрягся:

— Я заглядываю слишком далеко вперёд... немного нафантазировал.

Дин Яншоу спросил:

— Ханьбай, каково твоё мнение?

— Третий магазин еле дышит. Вместо того, чтобы он просто стоял, лучше сделать его испытательным полем, — всё-таки он был неотразим. — Если будет хороший результат, запишем заслуги на его имя. Если же нет, расходы я возьму на себя.

Ханьбай долго ждал этого момента и сейчас преподнёс отцу стопку альбомов для чертежей. Собираясь приступить к полученному ранее заказу, он нарисовал четыре или пять детальных эскизов. Со своим умением рисовать точнее и быстрее всех он был крайне убедителен в описании составленного плана. Раздражение Дин Яншоу за последние несколько дней рассеялось, и он со спокойным сердцем дал своё разрешение.

После того как два многообещающих сына представили проект, они вместе встали и собрались уходить. Цзян Шулиу воскликнула:

— Эй, зачем ты уносишь кота?

— Одолжи мне поиграть его на всю ночь. Не будь такой жадной, — сказал Дин Ханьбай.

С тех пор как этот кот перебрался в маленький двор, он пробовал вкусную еду, царапал и рвал шёлковые наволочки, не подвергаясь за это побоям, поэтому принял решение остаться здесь жить навсегда. Наверное, только на Новый год и другие праздники он будет возвращаться в передний двор проверить обстановку.

* *

Спустя полтора месяца третий магазин официально разместил витрину с ювелирными украшениями, причём все виды украшений с драгоценными камнями изготовили Цзи Шенью и Цзян Тинген. Эти двое, словно тени, целый день собирали остатки материалов после людей, так и желая поставить сито под обрабатывающий станок.

У Шенью не было ни одного свободного дня: закончив работу, выходные он проводил у печи для обжига фарфора. Смешивал жидкую глазурь, подделывал повреждённые керамические изделия и добился в этом большого прогресса. Дин Ханьбай и Тун Пэйфань следили за работой, время от времени наблюдая за реализацией уникального умения двух соучеников. Они не смотрели за процессом, лишь довольствовались наблюдением за Цзи Шенью и Фан Хуайцином.

Сегодня после полудня всё на том же месте Дин Ханьбай учил вождению Цзи Шенью. В этот раз они в дерево не врезались, но чуть не въехали в реку. Потом оба сидели рядом на заднем сидении, любовались закатом через лобовое стекло и вернулись в город уже после восьми часов.

В гостиной ярко горел свет и было полно народу.

Чай был блёклый, заваренный уже в четвёртый раз. Очевидно, их ждали.

Не зная, к добру это или к худу, было трудно не запаниковать. Цзи Шенью схватился за рукав Дин Ханьбая и тихо спросил:

— Шигэ, возможно ли, что учитель прознал про твои дела с перепродажей антиквариата?

— В последние дни я каждый день работаю в лавке и только сегодня сходил к печи для обжига фарфора.

Цзи Шенью подготовился к худшему.

— Быстрей притворись, что у тебя болит живот, и ускользни, потом вернёмся к этому вопросу. Что делать, если учитель снова начнёт тебя бить? — Тело старшего, может, и выдержит боль, но его хрупкая душа — нет.

Эти шушуканья побудили Дин Яншоу поторопить их зайти в комнату. Они вошли. Диван был полностью занят, как и стулья. Такая обстановка весьма пугала. Цзи Шенью заметил, что Цзян Тинген подмигнул ему, радостный и весёлый, — не похоже, что это было чем-то плохим.

Дин Яншоу сказал:

— Прислали бухгалтерскую книгу третьего магазина.

Дин Ханьбая осенило: это связано с ювелирными украшениями! Он быстро подошёл, взял и пролистал бухгалтерскую книгу, чтобы посмотреть темпы роста и итоговую выручку, а затем радостно произнёс:

— Это же прибыль! Кого ты пытался напугать таким количеством людей? Никто бы не посмел приписать себе чужие заслуги!

Цзи Шенью подошёл к дивану, Цзян Тинген обнял его, встряхнув за плечи. Дин Яншоу сказал:

— Шенью, витрина для драгоценностей, которую вы организовали, очень хороша. Тебе решать, расширять её или нет, и насколько.

Немного помолчав, глава семейства отпил остывшего чая из чашки и небрежно бросил:

— Отныне Шенью назначается наставником третьей лавки «Резьба по нефриту». Он сможет принимать собственные решения по всем вопросам в магазине. Никто, кроме меня, не имеет права вмешиваться.

На мгновение наступила мёртвая тишина. Дин Хокан обомлел настолько, что даже никак не отреагировал. Дин Ханьбай тоже был весьма потрясён. Наставник... Это означало, что Цзи Шенью в один миг отделился от остальных соучеников, получил власть и официально начал получать дивиденды.

Цзи Шенью застыл, не обращая внимания ни на кого и глядя только на Дин Яншоу. Ждал ли он этого момента? Ещё с того мгновения, когда прикоснулся к латунному ключу, — ждал. Был ли он счастлив? Ему так и хотелось выбежать на улицу и сжечь жертвенную бумагу, чтобы громко сообщить об этом Цзи Фансю. Но он также был в растерянности, испуган. Получив слишком много, Шенью считал, что не годится для этого.

На него устремилось столько взглядов, он был шокирован и встревожен.

Цзи Шенью долго обдумывал и наконец облёк в слова свою реакцию:

— Учитель, я буду серьёзно управлять третьим магазином и во всём ставить интересы магазина на первое место, — это означало согласие, он хотел стать наставником и сделает это.

Он не стал отнекиваться, ссылаясь на возраст и неопытность, был уверен в себе и не утруждал себя лицемерием. Цзи Шенью опустился на колени и взялся за колено Дин Яншоу:

— Но мне не нужна доля и дивиденды, лишь зарплата.

— Ты ещё молод и можешь пока ничего не тратить, чтобы создать накопления.

Цзи Шенью покачал головой:

— Мне и в будущем этого не надо. Мне не нужны дивиденды, только зарплата, — эти слова были второй бомбой, заставив всех удивиться ещё больше. Он продолжил: — Вы приняли меня в семью, содержали меня. Я всё сделаю, чтобы помочь вам.

Взгляд его был искренним, и, выражаясь таким образом, Шенью давал знак остальным соученикам, что им не стоит беспокоиться. Дин Яншоу всё понял и пока что согласился на это. Что бы ни случилось в будущем, он никогда не будет плохо обращаться со своим сыном.

Собрание закончилось поздно вечером, Цзи Шенью чувствовал себя настолько легко, что, если бы его не потянул Дин Ханьбай, он мог бы наступить на клумбу.

Лёжа на кровати с закрытыми глазами, он надеялся увидеть сон с Цзи Фансю, и первое, что ему хотелось сказать, было: «Старик Цзи, посмотри, какой у меня теперь хороший отец!»

Шенью рассмеялся, перевернулся на живот и уткнулся в подушку. Лежавший на подоконнике кот от его внезапного смеха замяукал, ругаясь на человека за невоспитанность и за то, что потревожили его сон.

Ранним утром на рассвете Дин Ханьбай на удивление рано встал, надел белые кроссовки и побежал кормить рыбок. Разбросав небольшую пригоршню корма для рыб, он подождал, пока Дин Яншоу встанет и выйдет, а затем поприветствовал его, спросив:

— Почему эти рыбы такие уродливые?

— Дешёвые. Недорогие, чтобы ты снова не закормил их до смерти.

Ханьбай вместе с отцом вышел из дома, чтобы размяться. Идя по улице, он пинал камни и срывал листья — как обычно, был гиперактивным.

— Папа, — начал он, — пожилые люди имеют много опыта, и ты действительно опытный.

Дин Яншоу бросил на него взгляд, после чего самодовольно хмыкнул.

— Ты попросил Шенью гравировать вместе с тобой. Я считал, это для того, чтобы взбудоражить меня, заставить почувствовать опасность. Но ты назначил его наставником, и я вдруг понял: ты хотел не меня растормошить, а просто пытаешься отнять его у меня.

— Шенью обладает способностями к резьбе и имеет бизнес-идеи. Я должен обойтись с ним справедливо. К тому же я не могу надеяться на тебя, так почему мне нельзя рассчитывать на младшего сына?

Подобные слова обычно раздражали людей, но Дин Ханьбай как будто ждал их. Он замер и сказал:

— Я не тот человек, который не заставляет людей волноваться, и я могу совершить несколько больших ошибок в будущем. Папа, прошу тебя, запомни, что Цзи Шенью искренен в своём отношении к тебе и к лавкам. Что бы ни случилось, приди ко мне и не придирайся к нему.

Он никогда не вёл себя так — с искренней мольбой в глазах.

Дин Яншоу странно посмотрел на него:

— Если ты совершишь ошибку, то какое отношение к этому может иметь Шенью? Зачем мне придираться к другим?

Дин Ханьбай больше ничего не сказал и убежал. В детстве он всегда гнался за Дин Яншоу, но теперь, когда отец сам, в свою очередь, не мог его догнать, ему внезапно стало грустно. Однако в мире не так много вещей, которые устраивали бы одновременно обе стороны. Многому суждено обмануть людские ожидания, но его воплощают в жизнь просто ради того, чтобы понять, стоило ли оно того.

Сделав зарядку, он вернулся домой. Открыл дверь, позвал Цзи Шенью, чтобы разбудить его, подошёл к кровати и встретился глазами с партнёром.

— Я видел папу во сне, — прошептал Цзи Шенью.

Дин Ханьбай сел на кровать, предположив, что младший определённо много о чём рассказал во сне: что вырезал из высококачественного нефрита, что не утратил навыки подделывания, что стал наставником... Младший подскочил к нему и обнял, его тело было очень тёплым.

И тут Цзи Шенью пробормотал:

— Я сообщил ему, что влюбился в Дин Ханьбая.

Он сообщил о нём Цзи Фансю, а ещё детально обо всём рассказал, уверив, что после отъезда из Янчжоу у него хорошая жизнь. Он не упоминал о множестве других счастливых моментов, только о самом важном: он влюбился в Дин Ханьбая.

Разум Ханьбая взревел: всё того стоило.

Примечания автора: Цзи Фансю привиделся во сне Дин Яншоу и предрёк: «Старина Дин, не будь легкомысленным!»

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/48282/3412464